— Тогда, Арина Александровна, я буду вынужден заставить тебя это сделать, — а вот это что-то новенькое. А я ведь знала, что дальше только хуже будет. — Мне бы не хотелось этого.

— Я не хочу жить с вами в одном доме. В вашем доме, — прорычала я.

Мой отец продал наш дом еще за месяц до своей смерти. Как чувствовал, что недолго ему осталось. Они заранее все спланировали. Чтобы мне некуда было идти. Лишили всего.

— Завтра тебе на учебу. Мы до самого вечера не увидимся, — пожимает плечами. — Только ночевать ты здесь не будешь.

— Да как вы… как ты… — нервно задергала руками. — Как ты не понимаешь?..

— Я все понимаю, — кивает он. — Правда, понимаю.

Это бесполезно…

— Не понимаешь, — смотрю исподлобья. — Вика! — крикнула подруге. — Пожалуйста, принесу мою сумку. Похоже, у меня и правда нет выбора, — процедила сквозь стиснутые зубы. — Ну вот, Артем Сергеевич, вы добились моей ненависти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Артем Львов тот человек, который не упустит своего. И я считаю, что это качество в мужчине достойно похвалы. Готова поспорить, что сейчас он чувствует себя победителем. Нашел, посадил в машину, везет назад. Все идет так, как ему надо. Потому он сейчас и спокоен.

Изначально, он произвел на меня хорошее впечатление. Это было два года назад. Он был в нашем доме на дне рождении отца. В моем бывшем доме. Даже в это же время года. Я тогда подумала, что… это благородный человек. Похоже, что ошибалась, черт возьми.

Как же все изменилось за эти два года… Я больше не дочь своего отца, который мог защитить меня от чего угодно и помочь. Теперь я пленница на непонятных мне условиях. Я, конечно, не дурочка, и прекрасно догадываюсь к чему все это идет. Просто я жду, когда он сам прямо мне об этом скажет. О своих планах на меня.

В день похорон моего отца он лишь твердо дал мне понять, что наше общение неизбежно, и что даже после смерти моего родителя от перед ним в неоплачиваемом долгу. Отец назвал свою цену. Заботиться обо мне.

— Больше так не делай, — я дернулась, когда он заговорил со мной по дороге домой. Воспитательная беседа началась.

Так непривычно ездить на переднем сидении. Обычно, я всегда ездила с водителем, даже когда была в одной машине с отцом. Но Артем Львов предпочитает самому быть за рулем.

— Чего не делать? — по слогам произнесла я.

— Не сбегай. Это было глупо.

— А что, я оторвала вас от дел? Некогда за мной носиться было? Может, вы еще и встречу из-за меня пропустили? — да, я та еще язва.

— Я думал, что мы наконец-то перешли на «ты», — это было ошибкой. — А ты опять за свое. Я старше тебя всего на двенадцать лет.

Да мне все равно, насколько он меня старше, у меня нет на этом пунктика. Просто пусть знает, что мы очень далеки друг от друга. И ближе чем сейчас, уже никогда не будем.

— Артем Сергеевич, к чему эта светская беседа? — хмыкнула я. — Вы заставили меня жить с вами, приглядывайте за мной, вытаскиваете меня посреди ночи из квартиры подруги… чего еще вы хотите?

— Чтобы ты говорила со мной как с равным себе.

— Мы не равны, — парировала я. — Вы делаете, что хотите, а я нет. Думаете я не знаю, что вы можете сделать со мной?

— Например, что? — оторвал взгляд от дороги и взглянул на меня, готовясь удивиться.

— Разрушить мою жизнь, если я не стану подчиняться. Рано или поздно я выведу вас из себя, и вы… сорветесь, — поудобнее уселась на сидение.

— А ты этого добиваешься, да?

У меня присутствует чувство самосохранения, и мне вовсе не наплевать, что со мной будет. Я уже все спланировала на случай, если он решит избавиться от меня.

— Я смогу прожить одна, — с гордостью произнесла я.

— В самом деле?

— Легко, — так же легко произнесла. — У меня проплачена учеба, и я смогу жить у подруги сколько мне захочется. Да и работу я смогу найти.

Вика без проблем сможет пристроить меня на свою работу, замолвив за меня словечко. Мы это уже с ней обсуждали, хоть она и склоняет меня к примирению с моим чертовым опекуном.

— Мм… а ты все это время планировала?

— Не то чтобы… да, — призналась я. — Вы же не думали, что я и после смерти отца буду жить, как в клетке?

Я любила своего отца, но его старания оградить меня от всего перешли все границы. Мне двадцать лет, но я еще совсем не жила. Тотальный контроль преследовал меня особенно последние годы, когда у отца диагностировали рак. Я тогда не поверила… Думала, что ничто и никогда не сможет сломить его. Привыкла, что мой родитель все и всегда решает, но болезнь его не пощадила, несмотря на то, что он столько боролся, тщетно цепляясь за надежду.

— Ты придумала себе эту клетку, Арина.

— Нет, не придумала. Только она открылась, как вы снова меня в нее садите, — прошипела я. — Вам, вижу, доставляет это удовольствие.

— Нет.

— Тогда чего вы хотите? Почему вы согласились на это?! — кажется, я созрела для открытого разговора. — Зачем вы тратите свою жизнь на меня и на беготню за мной? Если вы сейчас снова заговорите о моем отце я… я… я выпрыгну из машины.

Я бы не сделала этого. Только пугала. Однако он таких шуток не понимает, потому заблокировал мою дверь.

— Не нужно мне угрожать ценой своей жизни, — и я закатила глаза. Снова он хочет уйти от ответа. А я… так больше не могу. Он, наверное, думает, что мне все еще нужно время, чтобы справиться с горем, но я уже вполне готова воспринимать реальность такой, какая она есть.

— Тогда скажи уже, какого хрена тебе от меня надо?! Спать я с тобой не буду! Сразу говорю!

Ну вот, я сказала это. И снова обратилась к нему на ты. Невольно вышло. Я нарушаю свои собственные принципы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍