притянулся Новый и первый настоящий мой Человек. Ему я тоже рассказала о Зеланде и настроила правильный фэн-шуй.

Уже потом мы много говорили о честных выборах, народе и "как жить дальше". А как-то раз, я заглянула в лицо еще одному такому детищу транссерфинга реальности. В смеющихся глазах, как квантовые частицы, появлялась и исчезала жизнь. Мне стало страшно.

Вы, я уверена, скажете, девочка, загляни, для начала, в себя. Отвечу- я заглядывала, там бывает очень жутко и без карманного фонарика и молитвенника Там совсем не обойтись, можно запросто расквасить нос, запнувшись о здоровенное бревно. Бревна у меня не только в глазах, но и в других органах чувств их столько, что хватит на приличный охотничий домик, или баньку. С пауками.

Я перед такими избушками стояла как- то давным-давно, во сне. Три избушки в лесу, выбирай в какую пойдешь. Я выбрала одну из них, уже и не помню по какому принципу. Вошла. Изба пустая, в углу печка, заваленная ветошью, одеялами. Мне бы бежать оттуда, крестясь, а я ближе иду, прямо к лоскутной кучке и руку к ней тяну. Секунда- и из кучи бабка дряхлая. Хвать за руку и вгрызлась в палец, рыча. Ноги ватные, стою, смотрю , как палец мой жрет, старая. А она нагрызлась и давай приговаривать : «Щас силушка моя тебе отойдет. Посмотришь на человека- упадет. Разозлишься на кого- конец ему».

С тех пор я стараюсь сильно не обижаться на людей…Проверено. Работает.

Так вот, вернемся из избы в реальность. О моем равнодушии. Однажды, я подменяла подругу, менеджера кофейни. Место пафоснее некуда: Гостиница Новосибирск. Сразу за нашей стойкой дорогой пивной ресторан, дальше випы, лаунджи, лофты -масштаб ответственности маленького воротничка вполне ясен. Стоим мы с официантом, смотрим в окно на залитый солнцем Вокзал и тут, тоже залитый контровыми лучами, входит в нашу цитадель успешности и позитива бомж. Это был не просто бомж, в пыльном пиджаке, в рваных джинсах, общительный, покалякал и ушел…нет! Это был натурально инфернальный нищий. В язвах, черный, атмосферный бомж. Он заполнил собой весь этот глянцевый мирок. Если бы я была Антоном Городецким, и осталась наедине с Ним и тысячами комаров в абсолютном сумраке, проиграла бы ему в пух и прах.

Но я далеко не Антон, меня трясло, я попинывала официанта Гришу, напоминая ему, что он все-таки мальчик, а я хоть и начальник, но девочка. А бомж протягивал мне соломку из детства черной рукой. Может он менял ее на кофе или денежку, а может хотел угостить и меня. Мне просто надо было расслабиться и плеснуть нам обоим по кружечке кофейку или хотя бы ему налить стаканчик To go. Но я этого не сделала. В слой моего мира проникло что-то дико страшное или страшно дикое. В общем, пацаны его вывели и не совсем уважительно. Я потом долго мучилась, рефлексировала. Но сознание нас щадит и я как-то подзабыла об этом.

Прошел примерно год. Я работала в новой кофейне на Горького. Место не столь уж пафосное, скорее модное, молодежное и вполне себе родное. От Вокзала минут 25 пешим ходом. Ближайшее метро минут в 10 ходьбы. Рядом есть часовня , та, что знаменует центр России, но там нищих особо не замечено. Короче говоря, заходит Он. В мою смену. Я бы узнала, если бы когда-нибудь он зашел еще. Нет- он пришел лично ко мне. Он выглядел еще отвратительнее, ребята. Ноги были обмотаны целлофаном, может для тепла, а может, чтобы скрыть что-то срашное на них, я не помню, лето это было или зима. Для меня этот человек был висельником Гюго, не меньше. И было мне совсем не до Смеха. Я поняла тогда, что это мой второй и последний шанс спастись. Мы заварили ему персональский чай в термостакан. Он сидел за высоким столом напротив стойки и жевал что-то свое. Доел, допил и ушел. Он не сказал мне никаких пророческих слов, он даже на меня не смотрел. Но я все поняла, мне хватило.

Красота

Вам доводилось когда-нибудь видеть красивого человека? Подумайте, прежде чем перебирать ленту «друзей». Не уткогубых коричневых девушек с нарощенным эпидермисом , а красивого Человека?

И не на фото, где уже не осталось правды, а в жизни, прямо перед собой?

Я работала как-то с одной красавицей. Это было изысканное сочетание черт Джолли и Белуччи. Это была та же худоба и грация, но без личного диетолога и йоги. Да какая йога, вкалывала Настя как лошадь. Запивая халявным Латте Pall-Mall красный, снимала резиновые рабочие «говнодавы» и плелась домой к мужу и свекрови. До бизнес-зала обслуживала посетителей обычной кафешки, с тем же полным отсутствием интереса и карьерных амбиций.

Даже когда, не отлипая от стойки, ее откровенно клеил Антон Зацепин (молодежь нулевых вспомнит этого парня), она отмахивалась, искренне недоумевая «че ему, придурку, надо». А он просто обалдел от этой Малены, гремящей грязной посудой, от этой черноволосой Водяновой, с пятнами кетчупа и кофе на синей рубашке. Обалдел на пару минут- и все. А потом действительно отпускает. Моника улыбается своему синяку- муж был не в настроении, за руки хватал. Моника тушит бычок голубоватыми пальцами об железную урну, выпуская дым носом. Моника без аппетита ест списанный бутерброд с семгой.

Потом у нее была неудачная беременность, она ушла из бизнес-зала, пропала для меня бесследно, как и все коллеги, рано или поздно. Потом от общего друга я узнала, что работала она в одной их крупнейших гостиниц Сиба, в ресторане. Директор сходил с ума от ее внешности. Хотел повесить баннер с ее портретом на фасад. Висела ли Настя на рекламе, догнал ли ее наконец звездный час, не знаю. Уже после мне рассказывали, что у общей знакомой пропали деньги: в гостях была Настя с новым «хахалем». Ну чтож, где такая красота, там всегда порок и преступление.

Влюблялась я всегда в некрасивых людей. Меня трясло от одного их запаха, ухмылки, морщинок на переносице и в углах губ. Я млела от их очков и от того, как они их поправляют, объясняя что-то важное, а все в тех же уголках закипает слюна. Я обожала сутулые их плечи и лишний вес, которым они могли меня оградить или задавить. Оживала спина и затылок от их хриплых голосов и кашля. А запах ношенных футболок опьянял и приводил в чувство. Случалось слышать от друзей или завистников банальнейшую фразу :ну он(а) же, страшный(ая) /толстый(ая)/носатый(ая). Зато