– Прежде всего, хочу поблагодарить… – он на мгновение отрешился от всего, даже от логического смысла слов, сосредоточившись только на тональности, – организаторов конференции.

«Стоп… Обо мне?» – приглушенно ударил какой-то проснувшийся колокольчик в мозгу, и мужчина очнулся.

Пришлось встать. Что поделаешь – почетная обязанность.

Худощавое тело повиновалось не сразу. Должно быть, подгибающиеся ноги, пораженные артритом и целым рядом других недугов, посылали сейчас волны острейшей боли. Но новая чудо-таблетка сделала свое дело. Обманутый мозг не заметил страданий старой уставшей плоти.

Он оперся о стол и поднялся, сверкнув золотыми запонками и безумно дорогими наручными часами. Сделал небольшой поклон, чуть более глубокий, чем следовало ожидать от человека его возраста и положения.

Елена повернулась к организатору и стала аплодировать, заводя аудиторию, до сих пор находившуюся словно в полудреме. Постепенно все участники конференции последовали примеру, и удовлетворенный мужчина занял свое место – он успел заглянуть в лучистые глаза девушки, которые показались единственно живыми в этом зале. Он не сразу понял, что совершил ошибку: сердца коснулось что-то острое, и жутко захотелось курить.

Такое случалось всегда, когда он встречал женщин, напоминавших мать и первую жену, потерянную очень давно семью. Самых близких людей, ушедших в небытие, в пустоту и забвение. Однако сейчас к тем вернувшимся чувствам примешивалось кое-что еще.

Ехидный голосок в голове не уставал напоминать, что попытка остаться здесь означает предательство. Защититься от его колкостей не получалось. Оставалось лишь признать: ты всего лишь человек, слабый и сомневающийся раб, ты сломался и шансов выиграть у самого себя не было изначально. Теперь даже он, сделавший имя на исследовании механизмов сознания и генерации личности, стал клиентом «Морфея».

Организатор следил за изменением собственного статуса в программе, до конца не веря в нее. Жизнь, точнее, ее остаток, из ожидания неизбежной смерти превратилась в ожидание крионирования[4]. Вместо леденящей неизвестности пришла более-менее твердая гарантия в виде пятидесяти страниц формата А4. Стандартный контракт на сорок девять лет с автоматической пролонгацией в случае, если критические технологии не будут надежно реализованы.

Интегральный показатель здоровья уже полгода катился по наклонной и месяц назад зашел в красную зону определенности. Вариант естественного исхода и последующей заморозки вдвое снижал шансы на полноценное пробуждение. Поэтому он и поставил галочку напротив пункта «предварительное крионирование». Выбора не было. Человеческая природа не оставила иного исхода. Он, преуспевший в разработках био– и психотехнологий, устал быть заложником собственной плоти, такой несовершенной и порочной в своей основе. Означала ли та галочка попытку отречения от человечности? Слабости, сомнений и неточности? «Морфей», этот неуловимый дьявол, поманил возможностью забыться в фирменных снах и затем… затем… очнуться в новом сильном теле. Будущее покажет, возможно ли подобное. И кто-то другой узнает ответ. Не я, а разум, что вспыхнет в данном теле через полвека.

Хотя тот человек может и не узнать, что вопрос был вообще задан когда-то – сознание погасает каждым вечером и загорается следующим утром. Оно мерцает, как неисправная лампа, висящая в темноте…

Теперь оставалось дождаться звонка, а затем впустить в свой дом группу «КР» – крионимации. Закрыть глаза, когда они скажут, и надеяться на лучшее, постараться побороть сомнения. Датчики, вживленные под кожу, – он потер запястье – делали всю работу, отправляли в ситуационный центр информацию о динамике жизненной функции. О регрессе.

Он много раз пытался представить, как это случится.

Медленно открывается дверь. За ней люди в белых халатах. Все знающие и понимающие. Почти ангелы, несущие в одной руке надежду, а в другой полусмерть. Их глаза… Какими они будут?

Он не знал этого. В контракте, перечитанном много раз, говорилось о другом. В каждой строчке разъяснялись процедуры. И ни слова о том, что к делу отношения не имеет. Коммерция, деньги, законы и правила. Формулы и условности, за которыми читаются истошный иррациональный вопль и мольба о помощи: «Я хочу жить! Мне страшно! Скажите, что я не умру! Это так, да?!»

Имущество. Треть давно отдана на благотворительность, и треть пожертвована в фонд этих чернокнижников. Он все рассчитал. Хотя бы один из двоих – христианский Бог или сумма биомеханики – должен пустить в свой рай. Ставки сделаны, и жертвы принесены[5].

Сам организатор считал второй вариант более вероятным. Поверить в существование «Морфея» оказалось проще. По крайней мере, подпись неуловимого «божка» и печать на договоре выглядели вполне реальными. Значит, его гарантии тверже. Именно они имели значение, а не какой-то там «Морфей» или молва о нем.

«И все-таки странная фирма. Слишком много слухов, а их на пустом месте не бывает. Хотя в девчонке ничего настораживающего. Ну, давай, что там у тебя дальше?»

Он вновь вспомнил о сигаретах, с тоской повертел в руках «Паркер» и даже поднес его ко рту, но вовремя спохватился.

– Мой босс полагает, – Елена немного склонила голову, и организатору показалось, что она поцеловала микрофон, – что уже не осталось людей, которые не знают о нашем криобанке.

Девушка замолчала и демонстративно обвела аудиторию взглядом.

«Нет, как сонные мухи… Не понимаю, они вообще хотят жить на самом деле? Или их желания – только инерция? Воспоминания о том, что хотелось когда-то. Чего они должны хотеть».

– Похоже, он не сильно ошибся. В этот раз.

По залу прошел еле заметный слабый смех. В пожилых толстосумов потихоньку возвращалась жизнь, их немигающие глаза, уставившиеся на Елену, постепенно наполнялись чем-то блестящим. Впрочем, печальная в целом картина поменялась мало. Признаки жизни на лицах едва шевелившихся манекенов показались чем-то мимолетным, неправильным.

Первые ряды держались чуть лучше остальных, хотя это могло быть только впечатлением. Те, кто сидел дальше, терялись в затененном пространстве, как и раньше.