— Что ж по‑твоему, я должна подойти и спросить:«Девочка, хочешь сниматься в кино?» Сеня, это бред! — Она была уже нерада, что обратила внимание мужа на эту женщину.

— Надюша, ну ты же все можешь…

— Ох, Сенька, ты несносный тип!

— Надя, ну ты же знаешь, я сам все только испорчу…

— Черт с тобой!

Надежда Михайловна поднялась из‑за столика инаправилась к незнакомке, вполне готовая к тому, что ее грубо отошьют. Таудивленно посмотрела на подошедшую женщину.

— Простите, ради бога, — смущенно улыбаясь, началаНадежда Михайловна.

— Вам нужна помощь, что‑то перевести? —обворожительно улыбнулась женщина.

— Нет‑нет, спасибо… Дело совсем в другом, вытолько не сочтите меня за сумасшедшую…

— Да вы присядьте.

— Спасибо. Позвольте представиться, Надежда МихайловнаЗемнухова, я киносценарист.

— А я Варвара, ну, здесь меня зовут Барбарой. ВарвараШеффнер. Так чем я могу вам помочь, Надежда Михайловна?

— Знаете, я хочу спросить, как говорится, для очисткисовести, муж настоял, он у меня кинорежиссер…

Варвара побледнела.

— А я так хотела быть актрисой… но моя актерская жизнькак‑то с самого начала не задалась… Я вышла замуж, уехала в Германию,родила сына… Ну и вот…

— Вы где‑то учились?

— В ЛГИТМиКе.

— Варя, так не бывает! — радостно засмеяласьНадежда Михайловна. — А вы не хотели бы попробоваться на роль…

— На роль? Господи! Вы за этим подошли? — дрожащимот волнения голосом спросила Варя. И судорожно отпила воды из стакана.

Тут к столику подбежал Никита.

— Мама! Там…

— Ники, пойди поиграй еще с котом, у меня важныйразговор.

Мальчик неприязненно посмотрел на Надежду Михайловну, нопослушно отошел.

— О, вам как раз принесли горячее, — заметилаВаря. — Может быть…

— Варя, берите тарелку и пойдемте к нашему столу. Мужтолько что говорил мне, что так повезло режиссеру только однажды, когда Басовнашел Янковского… Но, кажется, так все‑таки бывает…

— А это удобно? — робко спросила Варя.

Она то, что нам нужно, убежденно подумала НадеждаМихайловна.

— Сеня, ты будешь смеяться, но Варя окончила ЛГИТМиК.

— С ума сойти можно! — вскочил Семен Романович,целуя руку смущенной Варе. — Садитесь, дорогая, садитесь! Рассказывайте,где вы играете?

— Нигде… У меня не сложилось, я живу здесь… Работаю подругой специальности…

— Но вы хотели бы?

— Больше всего на свете! — вырвалось уВари. — В детстве мечтала, что в один прекрасный день мне кто‑нибудьскажет: «Девочка, хочешь сниматься в кино?».

— А вы сможете приехать в Москву? Для начала хоть надва‑три дня? Придется делать пробы, ведь вас никто не знает, я имею ввиду продюсеров… Их еще надо будет убеждать… Да и вообще… Я не хочу васнапрасно обнадеживать.

— Да, я все понимаю. Я ведь могу вам и не подойти.Знаете, меня жизнь научила переживать всякие разочарования, так что я не умру,если не сложится…

Ты мне уже подошла, думал про себя Семен Романович. Онопытным взглядом увидел все, что ему нужно, и не сомневался, что она справится.Такая вот уверенность в своем выборе не часто у него возникала, но ни разу ещеон не ошибся, если она посещала его.

— Вы в отличной форме, я смотрю, сколько вам лет,простите за столь невежливый вопрос.

— Двадцать девять.

— Превосходно!

— Мама, мама! — подбежал Никита. — Мама,пошли, снег уже перестал!

Варя знала, Никита просто ревнует ее к незнакомым людям. Ейхотелось прикрикнуть на него, но Надежда Михайловна все поняла.

— Варенька, может, вы вечерком придете к нам вгостиницу и мы поговорим более предметно? Мы остановились в «Трех львах».

Варя с благодарностью взглянула на нее.

— Да‑да, я обязательно приду.

— Вам есть с кем оставить мальчика?

— Да, с мамой. Спасибо, спасибо вам! Я обязательноприду!

…— Варь, что случилось? — спросила мать.

— Ах нет, ничего… Просто такая метель была…

— Варь, я что, по‑твоему, слепая? Ты кого‑товстретила? Или Эммерих звонил?

— Нет, мамочка. Не звонил. Просто…

— Мама там каких‑то русских встретила, к ним застолик подсела, а меня отослала с Манфредом играть.

— Никита, ты доносчик! Ябеда, а это стыдно! —заметила бабушка. — Мужчина так поступать не должен! Иди к себе и подумай!

— Так я же не в полицию донес…

— Еще не хватало! Ступай к себе, — голос бабушкизвучал непреклонно.

— Ладно. Мам, ты извини, я больше не буду!

И, не дожидаясь прощения матери, он убежал на второй этаж.

— Ну, что это за люди были?

— Мамочка, случилось чудо! Там был Шилевич!

— Какой Шилевич?

— Режиссер! Он снял «Плач иволги» и «Тусклую жизнь»!

— Не шедевры, но хорошее крепкое кино! И что, ты хочешьсказать, что он тобой заинтересовался? Приударил?

— Даже не думал! Но он позвал меня в Москву на пробы!

— Варя, детка, ну это ж чепуха! Он просто хочет с тобойпереспать!

— Мама, ко мне подошла его жена, она сценаристка…Ничего такого! Они сказали, что, увидев меня, сразу поняли, какой типаж имнужен для главной героини…

— Ты хочешь поехать?

— Мамочка!

— А если ничего не получится?

— Пусть! Все равно я поеду, это мой, наверное, последнийшанс!

Мать внимательно посмотрела на нее.

— Ладно, поезжай! Я думала, ты уже покончила с этим…

— Я тоже думала, но, мамочка, это же судьба! Я вовсе несобиралась заходить в ресторан, просто вдруг повалил такой снег, мы с Никиткойуже шли домой, а тут… Снег ведь мог повалить на пять минут позже, и мы зашли быв другое место… А так все совпало… И я чувствую, что смогу, еще смогу, а ужгода через два… Ничего бы не вышло… И еще мне снился сегодня Петербург…Колокола звонили и Нева… Это мне всегда к чему‑то важному и хорошемуснится…

— С ума спятить можно. А что за роль‑то?

— Пока ничего не знаю. Я вечером пойду к ним в «Трильва», они все расскажут.