— Ну‑ну, сходи, чем черт не шутит! Только,надеюсь, ты не собираешься совсем уезжать в Россию?

— Зачем? Да и куда?

— Ну, у тебя же есть в Москве квартирка.

— Она сдана.

— Но ведь не навечно. Ты только имей в виду — явозвращаться не буду и Никитку не пущу! Ни под каким видом! Если что, поедешьодна, помни это!

— Я все знаю, мамочка, но если подворачивается такойшанс, я не имею права его упустить!

Гостиница «Три льва» в темноте выглядела прелестно. А ужпосле сегодняшнего снегопада в особенности. Она стояла немного на отшибе, итеплый свет окон так и манил к себе. Варя остановилась, как в детстве, сгребланемного снегу и съела. Снег в Альпах был чистый и, как показалось Варе,необыкновенно вкусный. Вот если Шилевичи будут ждать меня в холле, всеполучится, загадала она и с замиранием сердца толкнула дверь.

Шилевичи сидели в креслах возле елки. Семен Романович сразуподнялся ей навстречу.

— Варвара, душевно рад! Молодчина, пунктуальность —бесценное качество для актера.

— Я не люблю опаздывать.

— О, значит, с вами хорошо крутить роман! —засмеялась Надежда Михайловна.

— Предлагаю пойти в ресторан и продолжить разговор захорошим ужином! Мне так нравится здешняя жратва!

Варя промолчала, но в душе обрадовалась. Разговор за ужиномбудет более непринужденным.

— Итак, Варвара, вы наверняка умираете от любопытства,что же за роль я вам предлагаю!

— Не то слово! — широко улыбнулась Варя.

О, какая улыбка! — подумал Семен Романович. Чутье меняне подвело.

— Варюша, я предлагаю вам очень выигрышную и эффектнуюроль. Это будет кино, естественно в формате 4+1.

— Что это? — растерялась Варя.

— Четыре серии и одна. Кино и телевариант. Куда ж мынынче без телевидения? Прокат у нас хромает на обе ноги. Но зато телевидениедает сумасшедшую аудиторию, тем более, мы работаем с крупнейшим телеканалом. Атеперь пусть Надежда Михайловна вкратце расскажет, в чем там суть, это ведь еесценарий! К сожалению, мы не взяли с собой ни экземпляра, ни компьютера, но…

— Так даже лучше… — пролепетала Варя.

— Это история подлинная на восемьдесятпроцентов, — начала Надежда Михайловна. — История моей дальнейродственницы. В советские времена она была нашей разведчицей, вращалась ввысших кругах Англии, у нее были головокружительные романы, она совершалаистинные чудеса, а потом ее предал один тип, сбежавший из Союза на Запад, еепосадили в тюрьму, потом обменяли на английского шпиона, она вернулась в Союз,но вдруг поняла, что не может там жить, задыхается, и поставила себе цель —сбежать на Запад. И ведь сбежала…

— И ее оставили в живых?

— Представьте себе! В Союзе началась перестройка, истало как‑то не до нее, тем более что она сделала в Дании пластическуюоперацию, хирург влюбился в нее без памяти и они уехали в Южную Африку. Она исейчас там живет. Я была у нее несколько лет назад. Но в фильме этого,разумеется, не будет. Там у нас открытый конец…

— Пока открытый, — как‑то грустно улыбнулсяСемен Романович.

— Что ты хочешь сказать? — удивилась НадеждаМихайловна.

— Надя, ты же понимаешь, что канал может не захотеть… Иони будут требовать, чтобы ее пристрелили или, наоборот, сделали чуть ли неглавой разведки… Не удивляйтесь, Варя! Раньше была цензура государства, атеперь цензура продюсеров… Причем они зачастую, прикрываясь требованиямиканала, проводят в жизнь собственные дурацкие идеи.

— Сеня, не заводись. Это у него больная тема.

— Ну как вам, прелестная Варенька?

— По‑моему, это просто здорово! Так интересно! Ироль… о такой можно только мечтать! Но я не знаю, справлюсь ли…

— Вы машину водите?

— Да. Я даже одно время преподавала экстремальноевождение.

— С ума сойти! — хлопнул в ладоши Семен Романович. —А верхом ездите?

— Езжу, хотя не могу сказать, что виртуозно…

— А какими‑нибудь единоборствами владеете?

— Чего нет, того нет. Но я научусь, если нужно…

— Посмотрим! Варя, а что вы еще умеете?

— Говорят, я неплохо пою. И танцую тоже…

— Ну, петь не обязательно…

— Да почему? — воодушевилась НадеждаМихайловна. — Мы сделаем так, что вам будет что петь! Сеня, надо заказатьпесню, такой забойный шлягер!

— Забойный шлягер нам не подойдет… — както дажебрезгливо поморщился Семен Романович.

— Назвать это можно как угодно, но должна быть такаяпесня, ну вроде журбинского вальса из «Московской саги».

Семен Романович опять сморщил нос.

— Очень хорошая песня! — твердо заявила НадеждаМихайловна.

— Дело вкуса! — вздернул бровь Семен Романович.

— Но ты же не будешь отрицать, что песня была весьмаполезна для этого не самого лучшего из сериалов.

— Согласен. Но у нас будет лучше!

— Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! — улыбнуласьНадежда Михайловна. — Ну вот, а теперь, Варюша, расскажите о себе. Как выпопали в эту альпийскую глушь из стольного града?

— Да это банальная история. Вышла замуж, родила…

— Надя, мы еще совсем мало знакомы, а ты уже хочешьисповеди? — вступился за Варю Семен Романович, поняв, что ей не хочетсясейчас об этом говорить.

— Ты прав, Сенечка! Для нас сейчас важно не прошлоеВари, а настоящее и в особенности будущее…

— Ну, будущее теперь зависит от вас, — улыбнуласьВаря.

— Нет, Варя, теперь все зависит от вас! — горячовоскликнул Семен Романович. — Когда вы сможете прилететь в Москву?

— А когда нужно?

— Сейчас сообразим. Сегодня восьмое января. Мывозвращаемся в Москву одиннадцатого, но раньше пятнадцатого активнаядеятельность в Москве невозможна. Думаю, дней пять уйдет на разговоры спродюсерами, так что где‑то в конце января. Я вам буду звонить, держать вкурсе дела.

— Семен Романович, я ведь работаю, и мне хотелось бызнать заранее, хотя бы за неделю… — робко проговорила Варя.

— Где это вы работаете? — словно бы взревновалрежиссер.

— Я администратор в сети косметических салонов.

— Какая тоска! — воскликнул Семен Романович.

— Как интересно! — заметила НадеждаМихайловна. — А если, дай Бог, все получится, что же будет с вашейработой?

— Мне придется уйти.