– Не слышала, – сдержанно отозвалась я. Вандалы! Не могли аккуратнее взламывать?

Отодвинула ручку мыском туфли, сунула палец в дыру и потянула на себя дверь. Жалобно скрипнули ржавые петли. На нас повеяло запахом сырости и старья. Через доски на заколоченных витринах в помещение узкими полосами проникал дневной свет. Мебель, прилавки и шкафы скрывали пыльные простыни.

– Вы первая, госпожа Колфилд, – прокряхтел поверенный, судя по мучительной гримасе, мечтавший куда-нибудь пристроить злосчастного коня.

– Только после вас, Стэн, – гостеприимно указала я внутрь лавки.

– Вообще-то, Стэн – это имя, – подсказал он, нарочито понизив голос. Мол, мы же с вами не заметим конфуза?

– Знаю, – премило улыбнулась я и приказала: – Входите!

– Ну, хорошо… – смирился он с тем, что вполне мог провалиться со статуэткой сквозь пол. Бронзовый скакун от падения шею точно не свернет, а вот Кроули… как светлый бог на душу положит. Я же намеревалась схитрить и держать между нами дистанцию в пару ярдов, чтобы не оказаться там же. В смысле, под полом, а не в объятиях светлого бога.

Первые шаги поверенный делал с большой осторожностью, но когда стало ясно, что пол даже спустя пять лет оставался крепким, осмелел и постучал по доскам каблуком.

– Здесь совершенно безопасно!

Одной рукой он сдернул с прилавка простыню и немедленно закашлялся от закружившегося в воздухе облака пыли.

– Нет! Не ставьте его! – выкрикнула я, когда поверенный попытался пристроить коня рядом со старой кассой.

– Если я поставлю, он испортится? – с мучением спросил Кроули.

– Если заберутся воры, пока мы будем осматривать лавку, его непременно украдут.

– Бронзового коня? – с сомнением уточнил он.

– Стэн, в ваших руках самое дорогое, что у меня есть!

Стуча каблуками, я направилась в соседнее помещение.

– Это кухня, – объявил поверенный, следуя за мной по пятам.

Кухня оказалась просторной, с большим старомодным очагом в центре.

– В доме имеется водопровод, – для чего-то пояснил Стэн, когда я подошла к квадратной глубокой раковине с потемневшим дном. Крутанула вентиль. К моему удивлению, трубы загудели. Кран пару раз выплюнул ржавые брызги, а дальше потекла чистая и прозрачная вода.

Задняя дверь из кухни вела в запущенный сад, чуть тронутый осенним увяданием. Беседку густо опутывали покрасневшие от холодных ночей побеги хмеля. Разрослись и одичали кусты роз.

– Поднимемся на второй этаж? – предложил поверенный.

– Поднимемся, – согласилась я.

Не знаю, по какой причине, но он вел себя как навязчивый торговец недвижимостью. Точно боялся, что лавка с торговым залом, кухней и старым садом столичной штучке решительно не понравится и капризная клиентка даст деру в Кингсбург. На омнибусе, идущем через неделю.

На втором этаже располагались две спальни, разделенные чуланом, который на поверку оказался переделанным в банную. Я заглянула в одну из комнатенок. В ней был камин с кованой решеткой, стояли высокая кровать, громоздкий шкаф и круглая тумба. На полу лежал полосатый самодельный коврик. Воздух пах тяжелой старостью, как на чердаке, забитом рухлядью.

– Отличная спальня! И просторная! – просиял Стэн. Подвинул меня в дверях и прытко, видимо, из последних сил подскочив к тумбе, водрузил на нее коня. – Сейчас впустим свежий воздух!

Он заторопился открыть окно: загремел рамами, толкнул ставни… и они с грохотом выпали в сад. В комнату заструился сладковатый запах подгнившей яблочной падалицы. Я оторопела от очередной потери, а Стэн глубокомысленно высказался:

– Ой… Ну надо же! Какой конфузец…

– И не говорите.

– Зато! – просиял он. – Смотрите, какая здесь отличная кровать!

Переведя взгляд на кровать, я постаралась отогнать мысль о том, что, скорее всего, с нее дядюшка Ходжес и отбыл на тот свет.

Не знаю, из каких соображений поверенный уселся на неприкрытую перину и начал подпрыгивать, но ножки у кроватного остова натужно заскрипели, изголовье забилось о хлипкую стену. Кто со стороны увидит или услышит, точно подумает какую-нибудь пошлость. Или, может, я была слишком испорчена и развращена столичными нравами?

– Жесткая! – со знанием дела объявил Стэн.

Пол под моими ногами ходил ходуном, лавка тряслась. Казалось, что на первом этаже что-то подозрительно звенело. Надеюсь, не стеклянный светильник на потолке.

– Отлично для спины! – не успокаивался Кроули, из торговца недвижимостью превращаясь в торговца антиквариатом.

Следом раздался грозный треск, точно дом огрызнулся на невнятную постельную акробатику. Замерев, поверенный недоуменно моргнул. Секундой позже с ужасающим грохотом под тумбой с конем провалился пол. Достижение моей жизни ухнуло на первый этаж! Тишина, последовавшая за крушением, была гробовой. Потеряв дар речи, мы глянули в сквозную дыру. Разломанная тумба и конь, головой воткнувшийся в деревянный пол, валялись посреди торгового зала.

– Я помогу внести сундуки, – тихо вымолвил Кроули, боясь встретиться со мной глазами.

– Было бы неплохо, – отозвалась я в ответ.

Когда вещи с горем пополам были затащены в лавку, едва держась на ногах от усталости, мы уселись на крышку дорожного сундука. Поверенный выудил из кармана пальто смятый замызганный платок, обтер взмокший лоб и обвел торговый зал рукой:

– Не надрывайтесь с уборкой. Завтра у вас тут все уберут подчистую.

– Тогда уж и плотника со стекольщиком пришлите, – попросила я, стараясь восстановить дыхание, и снова задрала голову, разглядывая дыру в потолке.

Достижение всей моей жизни оказалось таким тяжелым, что абсолютно все в этой самой жизни крушило. Даже унаследованную лавку.

Конь вскружил мне голову! В смысле, не он сам, конечно. Что может быть хорошего в бронзовой фигуре, проламывающей пол? А то, что он олицетворял в мире газетчиков: награду «Самое бойкое перо королевства». Когда я поступала на творческий факультет, то знала наверняка: в лепешку разобьюсь, но знак отличия получу! Когда рисковала головой в погоне за скандалами, то чувствовала: уже совсем близко. И получила по всем статьям… за статью. В ней и слов-то толком не было, практически один заголовок, но какой! Вершина моей карьеры! «Балерина для наследного принца…»

Могла ли я тогда предположить, что наборщица в типографии сделает роковую ошибку, а балерина неожиданно поменяет пол и превратится в балеруна? Знала ли, что именно в то утро наследный принц, прочитав статью, подавится булочкой и чуть не помрет посреди ресторации? Тонуть с бронзовым конем оказалось куда быстрее, чем в одиночку. Только выпустить его из рук, уходя на дно, было уже невозможно…

Из мрачных раздумий меня вывел подозрительный шум на первом этаже. Снизу неслись голоса и грохот, словно кто-то двигал мебель. Я решила, что наконец-то пожаловали обещанные Стэном Кроули уборщики, но вдруг один из нанятых рабочих выкрикнул: