– Не думаю, что вы сможете перевезти лавку в другое место цельным домом…

Выходило, что без хозяина отобрать землю они не могли, дотянули до означенного срока, а стоило наследнице появиться, как тут же принялись выселять! Никогда в жизни меня так ловко не обманывали! Лавка, конечно, была не фонтан, а ночью я замерзла как собака. Поленьев для камина не нашла, из разбитого окна в соседней комнате, пусть и заткнутого подушкой, сквозило, но к развалине я все равно прикипела душой. Да и идти мне было некуда. Оставалось сыграть на пафосе.

– Я ославлю вас на все королевство! – спокойно пригрозила. – Вы не понимаете, с кем связались? Меня знают во всех газетных листах столицы! Я не оставлю от вас ни косточки!

– Насколько мне известно, госпожа Колфилд, это от вас не оставили ни одной косточки. Пережевали и выплюнули. Иначе почему бы вы приехали в глухую провинцию? Так что вряд ли вы сможете меня ославить, разве что народ насмешить.

Он был прав. От осознания полного бессилия я вдруг почувствовала, как к глазам подступили злые слезы.

– Дайте мне сюда договор, – сердито пробормотала я, придвигая папочку. Бумаги были написаны аккуратным секретарским почерком. Судя по дате, с завтрашнего дня земля под чайной лавкой Ходжеса переходила к некому Роберту Э. Палмеру. Сумма залога была немаленькая, полторы тысячи золотых, но возможность расплатиться за пару лет я уж нашла бы.

– Господин Палмер был бы согласен пойти на уступку и отсрочить выплату, если бы к нему пришла хотя бы пара пенсов, но в течение пяти лет – ни пенни, – проохал Кроули.

– Естественно, – процедила я, и тут в голову пришла простая мысль: – Говорите пару пенсов за отсрочку?

– Так и есть.

– И он не забрал бы свое обещание обратно?

– Никогда! Господин Палмер – человек чести.

– Такой же, как и вы? – иронично уточнила я, а когда поверенный нервно подергал узел галстука, пояснила: – Знаете поговорку «Рыбак рыбака видит издалека»?

– Впервые слышу.

– Жаль. Будьте добры, дайте мне лист бумаги. Хочу написать вашему человеку чести.

– Не думаю, что он смягчится…

– Да нет, – перебила я и, вытащив из ридикюля кожаный кошель, достала золотую монету. – Договор истекает только завтра. Вы сами сказали «пару пенсов». Я отправлю ему целый золотой в счет долга.

У Кроули вытянулось лицо, а вид сделался ужасно обиженным. Похоже, мошенника впервые обвели вокруг пальца. И кто? Столичная штучка! Просто те, кто считал аферистами поверенных, никогда не сталкивались с газетчиками, получившими награду «Самое бойкое перо королевства». У нас не только самописные перья бойко скрипели, но и голова неплохо работала.

– К слову, расписку тоже дайте, – потребовала я. – Во избежание недоразумений.

Говорят, что краткость – сестра таланта. В письме я была кратка до неприличия. Написала: «В счет долга», поставила дату, подписалась, сунула в конверт золотую монету и скрепила личной печатью.

– Всего хорошего, господин Кроули, – улыбнулась я. – А бумаги я заберу с собой. Для изучения.

Едва не подпрыгивая от радости, что сумела обставить прощелыгу и выгадать время, я вышла из душного и пыльного кабинета.

Вызов был брошен! Меня ждала огромная работа! Я собиралась восстановить старую чайную лавку.

Вернувшись, первым делом попыталась оттащить от двери прилавок – бесполезно. Перевернутая громадина не сдвинулась ни на дюйм. Оставалось смириться с тем, что в ближайшее время мне предстояло просачиваться к выходу, как юркой змейке. Переодевшись в домашнее платье, я вооружилась блокнотом с самописным пером и пустилась на ознакомительную экскурсию по унаследованным владениям. Правда, начала записывать с собственной спальни.

– Заделать дыру в полу и вернуть окно, – четко продиктовала перу. Похожее на волшебную палочку с острым жалом, оно запорхало по страничке висевшего в воздухе блокнота.

Осмотр растянулся. Я проверила кухню и холодильную кладовую с затянутыми паутиной полками. Помещение, где дядюшка хранил товар, было заставлено жестяными и стеклянными банками с разнообразными сортами чая. В деревянных ящичках лежали полуистлевшие шарики из чайных листьев. Видимо, какой-то сорт заварки из восточных королевств. Казалось бы, вон сколько товара! Открывай лавку и продавай. Да только за пять лет все испортилось. Вчера попыталась вскипятить чайку в медном ковшике, а напиток отдавал перегнившей соломой. От одного воспоминания о чудовищном вкусе меня передергивало.

– Выбросить чай, – приговорила я все запасы, и перо с готовностью внесло пометку в блокнот. Заполненная страничка сама собой перевернулась.

Хотела забраться в погреб, но огарок последнего светового камня, привезенного с вещами из столицы, потух ночью, а свечей в лавке не нашлось.

– Купить световые камни, – вслух рассудила я, пополняя список покупок, а потом вспомнила, сколько стоит магическое освещение, и быстро исправилась: – Вычеркнуть. Купить свечи.

В животе вдруг печально заурчало. Последний раз я ела поздним вечером. Вернее, сжевала хлеб с твердым сыром, купленным на перевалочной станции по дороге в Питерборо.

– Купить еды.

Пусть меня охватывал азарт и руки чесались доказать всему миру, что Алекса Колфилд способна свернуть горы, если захочет, но война войной, а обедать организм желал по расписанию. Моментально вспомнилась маленькая кофейня в Кингсбурге, стоящая на пересечении двух улочек. Ах, какие там подавали пончики с черничным вареньем! Даже слюна набежала!

– Не думать о еде! Как раз похудеешь… или скопытишься, – добавила после паузы, и перо шустро застрочило по странице. – Нет-нет! Этого писать не надо!

Магическая штуковина законспектировала и эту фразу.

– Скотское… О божечки! Вычеркнуть, я сказала!

Когда список был готов, умаянная я уселась за кухонный стол, чтобы подсчитать все имеющиеся средства. Получилось, что в королевском монетном дворе на счету лежало двести сорок золотых, девять осталось в кошеле. Не бог весть какие богатства, но на скромный ремонт и небольшую закупку товара должно было хватить.

Вдруг вспомнилось, как я широким жестом, исключительно чтобы подразнить мошенника поверенного, вложила в конверт родименькую монету, и горло перехватило от досады. Сказал же: пара пенсов, чего было рисоваться? Во всем виноват мой паршивый характер! Ради желания кого-нибудь уесть или под действием момента, я совершала разорительную глупость, а потом кусала локти.

Мысленно посокрушавшись, разделила накопления. Немного оставила на жизнь. Поколебалась и пару золотых из счета за ремонт вычеркнула. Мама, пусть ей сладко спится в объятиях светлого бога, всегда говорила, что девушка должна иметь деньги на черный день. Хотя, конечно, мой черный день обычно становился тем днем, когда в витринах модных лавок появлялись новые модели туфель или ушлые торговцы выкладывали на прилавки блестящие самописные перья с разноцветными камушками. Тогда заначка вытаскивалась из потайного кармашка, а я становилась обладательницей ненужных вещей.