У него был акцент, похожий на тот, с которым говорят вклассических голливудских фильмах. Судя по отсутствию какой-либо теплоты в голо­се,Марианн догадалась, что мужчина по какой-то неведомой ей причине относится кней с неприязнью.

— Понятно. — Она не уследила за логикой не­знакомца, но втакой момент ей вообще было труд­но о чем-либо думать. — Прошу вас передать моюблагодарность вашему отцу. И скорейшего ему вы­здоровления!

— Мой отец умирает, мисс Карр.

Марианн изумленно посмотрела на Райфа, у ко­торого, ни одинмускул не дрогнул. Она растерялась, не зная, как себя вести в такой ситуации.Ее не­вольно выручил Том Блекторн.

— Райф! Что же ты мне раньше об этом не ска­зал! —воскликнул он. — А я ведь и не знал ничего! Ужасно! А когда-то ведь мы все былихорошими друзьями — твой отец, отец Анни и я. Этакие три мушкетера.

Наступила тишина, и Марианн показалось, что Стидпроигнорирует слова Тома, потому что неот­рывно смотрел на нее. Неожиданно Райфвсе-таки перевел взгляд на Тома, и она вздохнула с облегче­нием.

— Я так и предполагал, — холодно ответил он. «Что занеприятный человек!» — промелькнуло у нее в голове.

Марианн не могла поверить, что можно прийти на похороны итак сухо, без всякого сочувствия раз­говаривать с человеком, который только чтопоте­рял родителей. Выпрямившись, чтобы хоть немного уменьшить разницу в ростес высоченным Стидом, она решительно с ним попрощалась.

— Простите меня, мистер Стид, но я должна по­общаться и сдругими гостями, — сказала Марианн, добавив по себя: «Которые, в отличие отвас, милые и приятные люди». — Дядя Том, с вами я не про­щаюсь. Мы ещевстретимся после приема, как и договаривались.

Для нее Том Блекторн и его жена Джиллиан всегда были роднымилюдьми, а к их двум сыно­вьям и двум дочерям Марианн относилась как к своимкузенам. И очень дорожила их дружбой, хотя все уже жили в разных уголкахАнглии.

Как и собиралась, Марианн обошла всех го­стей, а затемприсоединилась к Блекторнам, чтобы хоть немного передохнуть среди близкихдрузей. Но и в их компании ей не удалось избавиться от странного ощущения, чтоРайф Стид не сводит с нее своих голубых глаз. Она спиной чувствова­ла еговзгляд. Мужчина стоял на том же самом ме­сте, где она разговаривала с ним, ноуже один, и, видимо, просто забавлялся от скуки, наблюдая за ней.

— Кто этот красавчик, которого тебе представил папа? —спросила Виктория, младшая дочь Тома и Джиллиан. — Что-то я его раньше невидела. Он откуда?

— Виктория, как тебе не стыдно приставать с подобнымиглупостями в такой день! — возмущен­но прервала ее миссис Блекторн.

— А что такого, мама? Разве тебе самой не инте­ресно? — Онаснова повернулась к Марианн: — Па­па сказал, что это старый друг, но никто изнас о нем никогда не слышал. И мама тоже, а она-то уж знакома со всеми друзьямиотца.

Марианн улыбнулась. Виктория Блекторн слыла коварнойискусительницей. Она строила политиче­скую карьеру, в чем, надо отдать ейдолжное, пре­много преуспела. Уже все давно знали, что брак и дети Викториюабсолютно не интересуют, как, впрочем, и любые долговременные отношения.

Ходили слухи, что она разбила уже не одно сердце. Мужчиныодин за другим попадали к ней в сети, поскольку высокая стройная рыжеволосаякрасавица с голубыми глазами сводила их с ума своей чувственностью и легкойстервозностью. Виктория умело пользовалась своими чарами, что­бы заполучать техиз них, на кого падал ее глаз. Было заметно, что Райф Стид вызвал у нее не­поддельныйинтерес и она наметила его своей сле­дующей жертвой. «Вот и слава богу, будетему не­большое развлечение», — с надеждой подумала Марианн.

— Твой папа дружил с его отцом, а не с ним. Как я поняла,они выросли вместе. И мой отец тоже. Его зовут Райф Стид.

— Стид? — повторила Джиллиан. — А... он, должно быть, сынЭндрю. Ну конечно, как я рань­ше не догадалась! Похож на отца, вот только повы­шебудет. Эндрю тоже был красавчиком. У сына те же голубые глаза и черные каксмоль волосы, как у Эндрю. Уверена, у него тоже нет отбоя от женщин. Быливремена, когда за твоим отцом, Анни, и за Эндрю девушки табунами бегали. Одинсветлень­кий, другой темненький, и оба неотразимы.

— А папа? — обиженно вставила Виктория.

— У твоего папы была я, — с довольной улыбкой ответилаДжиллиан. — Все знали, что я его никому не отдам.

В отличие от матери Марианн, которая в моло­дости переехалав Корнуолл со своей семьей с севе­ра Англии, Джиллиан была коренной корнуоллкойи всегда этим гордилась.

Виктория снова покосилась в сторону Стида.

— Да он с тебя, Анни, глаз не сводит. Какие у него сексуальныегубы, — добавила она и облиз­нулась. — Нет, трудно выделить что-то одно. Онвесь очень даже ничего.

— Виктория!

На этот раз Виктория поняла намек мамы.

— Прости, — сказала она быстро Марианн. — Я не хотела тебяобидеть. Но, Анни, ты же хорошо знаешь, как я относилась к твоим родителям.

— Все нормально, не переживай. — Марианн не кривила душой.Уж лучше непосредственность Вик­тории, чем все эти тяжелые разговоры с гостями.— Почему бы тебе не познакомиться с ним? Иди, — предложила она Виктории, понимая,что той бы очень хотелось пообщаться со Стидом. — Он здесь никого не знает ибудет тебе благодарен за компа­нию. Ты этим значительно облегчишь ему жизнь.

— Я именно об этом и думала! — Широко улыб­нувшись, Викторияей кивнула и решительно на­правилась в сторону одиноко стоявшего Стида.

— Ну и дела! — недовольно покачала головой Джиллиан.Остальные члены семьи Блекторн толь­ко усмехнулись. — Готова поспорить, он еесегодня пригласит на ужин. Что у меня за дочь! Любого мо­жет охмурить.

Разговор перешел на другую тему, и Марианн че­рез некотороевремя продолжила обходить гостей. Ей было совершенно все равно, с кем будетужинать ве­чером Райф Стид. Он произвел на нее впечатление одного из самыхгрубых и невежливых людей, с ко­торыми ей приходилось сталкиваться, и она надея­лась,что им больше не придется общаться. Скорее всего, так оно и будет, ведь уже вскором времени Стид отправится к себе в Штаты. Конечно, ему будет приятновнимание Виктории. Только такой женщи­не, как она, по силам заинтересовать его.

Когда Марианн, не удержавшись, бросила любо­пытный взгляд впоисках Виктории и Райфа, то увидела, что к ним уже успели присоединитьсяостальные члены семьи Блекторн. Все они друже­любно общались и улыбались.Почему-то Марианн почувствовала себя покинутой друзьями, как будто те предалиее, оставив одну. Она ощутила, что у нее вновь увлажнились глаза. Ни мама, нипапа больше не придут к ней на помощь!

«Не глупи! — осудила себя Марианн и, нахму­рившись, подошлак окну. — Я уже давно не ребе­нок. Мне двадцать семь лет!» Пять лет она жиланезависимо от родителей в Лондоне и успешно ра­ботала врачом-реабилитологом вбольнице. Однако успокоить себя Марианн не удалось.