обещанного романистами расцвета: упал спрос, ибо предложение, сформированное роботами, из года в год становилось все более однообразным и скудным10. Когда же появились андроиды, чуда не произошло тоже: какими бы совершенными они ни были, продолжали уступать человечеству в самом факте приспособленности и принадлежности к окружающему миру, ибо не были его частью изначально, и было решено навсегда оставить за ними лишь вспомогательные для человека функции.

Разрушив иллюзии человечества относительно роботизации и эры андроидов, заслоновцы стали строить на их обломках то, к чему шли с самого первого дня презентации генно-модифицированного гриба, а может и гораздо раньше — с тех времен, когда отливали чугун: инженеры занялись генной модификацией человечества. Первая задача ученых заключалась в увеличении средней продолжительности жизни людей до 120–130 лет, а первым препятствием тому — раковые клетки, не прекращающие свое обновление даже тогда, когда прекращали обновляться все прочие. То был камень преткновения человечества даже в 22-ом веке.

Не иначе как обезумевши от вседозволенности, заслоновцы стали разбирать на гены святая святых — человеческий зародыш. Более двухсот плодов были потревожены инженерами на разных сроках формирования прежде, чем псевдобогам удалось подрезать сам зачаток раковой клетки в тот самый момент, когда он формировался из стволовой, и первый лишенный самой возможности болеть и испытывать судьбу человек родился 1 сентября 2148 года.

Потомки генно-модифицированной малышки, которая родила четырех детей и дожила до 97 лет, были также изучены заслоновцами у нее в утробе. Как оказалось, у сыновей и дочери женщины раковые клетки никуда не пропали; говорило это о том, что даже в случае отсутствия раковых клеток у родителя они не переставали формироваться у потомков, так как не были наследственным фактором — они были эдаким обязательным приложением к составу человеческого естества.

Тогда у «ЗАСЛОНа» осталось всего два варианта достижения цели: модифицировать каждый зародыш или создать с нуля человека-основоположника вида с таким клеточным составом, который не предполагал бы болезней как таковых. И надо ли говорить, что заслоновцы с самого своего основания предпочитали инженерию любому другому надругательству над природой и естественным ходом вещей?

«ЗАСЛОНу» предстояло сломать новый этический барьер — перейти от генно-модифицированного человека к собранному с нуля из биологической синтетики, и на сей раз процесс принятия, не говоря уже о полном переходе человечества на новую ступень эволюции, обещал затянуться на целые тысячелетия. Но у заслоновцев всегда было времени в обрез, поэтому инженеры пошли чуть более кратким, грязным путем — стали давить на самый болезненный фактор людского несовершенства.

«ЗАСЛОН» запустил проект специального значения «Cynthia11» для бесплодных пар, которые ради потомства были готовы позволить инженерам полностью разобрать свое ДНК — единственное, что еще осталось приватным у человека к 2200-му году. Заслоновцы переписали коды родителей в синтетическое ДНК, сформировали зародыш и дали выносить его андроиду, который и прежде выполнял роль инкубатора для недоношенных детей. Так, созданный из синтетической ткани, в 2201 году появился на свет первый ребенок подвида homo cynthia.

Мальчика назвали Артуром, и большую часть жизни он провел в лаборатории — не только потому, что был ценнейшим достижением «ЗАСЛОНа» в те годы и подлежал постоянному изучению, но и потому, что инженеры сделали его своим коллегой — настолько тот оказался хорош.

С пятилетнего возраста Артур стал проводить вечера со счастливыми родителями, посещать кружки для дошкольников и играть на улице с другими детьми — так заслоновцы проверяли способности биосинтетического ребенка вести полноценную человеческую жизнь, а также избавляли общественность от ужаса, восторга на грани помешательства и разного рода мнительности. Кто-то считал Артура вестником конца света — человеком, рожденным не от бога; кто-то думал о мальчике, напротив, как о его реинкарнации. Но, когда тем и другим доводилось лично пообщаться с Артуром или даже просто понаблюдать за ним со стороны, они не без недовольства остужали свои пылкие речи и оставляли мальчика в покое.

Несмотря на то, что Артур хорошо ладил со сверстниками, пил, ел и спал как нормальный человек, был у мальчика ряд особенностей — очевидных окружающим и неочевидных, — который делал его отличным от homo sapiens — его предыдущего эволюционного вида.

Артур не имел генетической памяти: у него отсутствовала свойственная людям подсознательная вера в высшие силы, повышенная привязанность к представителям одной с ним нации; он не понимал значений гуляющих в народе примет и совсем не ностальгировал по временам, в которых никогда не жил.

Артур не болел не только раком, но и был совершено невосприимчив к другим болезням, вплоть до простуды: вирусы природного происхождения просто не приживались в синтетических тканях, так как не могли приспособиться к питанию такой субстанцией. Для вирусов и бактерий не было места в паутине клеток биосинтетического организма, и они, едва сцепившись с какой-либо цепочкой его генов, отпадали или отмирали сами собой.

Артур имел феноменальные способности к обучению, но плохо переносил противоречивую информацию, из-за чего к образованию мальчика ученые «ЗАСЛОНа» относились с особенной избирательностью: следили, чтобы сведенья поступали ему только из проверенных источников и имели минимум вариативных возможностей. Если же происходило так, что Артуру приходилось корректировать знания, разуверить его в уже сформированных убеждениях было можно, но то давалось ученым с большим трудом и отнимало непозволительно много времени.

Артур, мальчик без предрассудков и наследственных факторов воспитания, представлял собой чистый биосинтетический лист без отпечатка на нем истории, ярлыков общества и предопределенной судьбы. И так как из него можно было вылепить кого угодно, заслоновцы воспитали из Артура генного инженера, своего коллегу и друга, который с большим энтузиазмом изучал самого себя. Он изучал свои же клетки, историю своего создания и развития, и предложил проверить, смогут ли его синтетические гены передаться по наследству.

— Благо, от желающих помочь с экспериментом отбоя нет, — добродушно шутил Артур с извиняющимися нотками, от чего коллегам становилось только смешнее.

Артур был прав: в «ЗАСЛОН» поступало множество сообщений от искренне желающих внести свою лепту в научный прогресс женщин и девушек. Но, как и в случае с бактериями, синтетические сперматозоиды не смогли состыковаться с природной яйцеклеткой, и, как ни было велико бескорыстное желание женщин помочь, у Артура так никогда и не вышло создать своих прямых биосинтетических потомков.

Была у Артура еще одна особенность, из-за которой он не мог вести на сто процентов полноценную жизнь: избыток кислорода в воздухе не позволял ему свободно дышать продолжительное время, и он был вынужден всюду ходить с маской и углеродным баллоном на спине, из-за чего к нему пристало прозвище Аквалангист.