Учитель Маунт сдерживал улыбку: Тео говорил вдохновенно и знал это. Он добавил в голос нотки гнева, чтобы придать сказанному весомость — это же очевидные вещи, как их можно оспаривать? Речь его явно подходила к эффектной концовке.

Тео поднял третий палец.

— И наконец… — Он сделал паузу и перевел дыхание, оглядывая аудиторию, словно заключительный аргумент будет настолько самоочевидным и бесспорным, что ни у кого не останется сомнений. — Многие исследования свидетельствуют, что у людей с высшим образованием возможностей больше, должности лучше и зарплата выше, чем у оставшихся без диплома. Колледж — несомненный шаг к новому уровню жизни, а высокая зарплата означает больше налогов, которые, в свою очередь, пойдут на улучшение условий в школах и университетах. Те, кому перекроют возможность поступить в колледж, скорее всего, пополнят ряды безработных, что только усугубит существующие проблемы.

Тео снова остановился и взялся за верхнюю пуговицу пиджака — ему хотелось излучать абсолютную уверенность.

— В заключение добавлю: предложение закрыть двери университетов перед студентами, чьи родители приехали нелегально, уже отвергли более чем в двадцати штатах. Министерство юстиции в Вашингтоне пообещало возбудить дело против нашего штата, если у нас примут подобный закон. Это близоруко, несправедливо и попросту нечестно. Америка — страна равных возможностей, все наши предки в свое время прибыли сюда как иммигранты. Мы — нация иммигрантов. Благодарю за внимание.

Учитель Маунт поднялся на сцену, когда Тео шел к своему столу, и с улыбкой сказал:

— Аплодисменты обеим командам.

Аудитория, которую строго предупредили воздерживаться от проявлений эмоций, охотно зааплодировала.

— Небольшой перерыв, — объявил Маунт.

Тео, Аарон и Джоуи вышли на середину сцены, чтобы пожать руки команде «Сентрал». Все шестеро испытывали огромное облегчение — дебаты закончились. Тео кивнул отцу, а мистер Бун поднял оба больших пальца, показывая, что речь была отличная.

Через несколько минут судьи объявили победителей.

Избавившись от пиджака и галстука, Тео остался в привычных брюках хаки, не сменив, однако, белую рубашку, отдававшую парадностью. Уроки закончились, но по средам Тео ходил в музыкальный кружок. Он шел в репетиционную, а попадавшиеся навстречу восьмиклассники поздравляли его с очередным триумфом. Тео небрежно принимал поздравления, хотя в душе был очень доволен собой. Наслаждаясь вкусом очередной победы, он, однако, не кичился ею. «Не заносись, — сказал ему один адвокат. — В следующий раз вердикт присяжных может посадить тебя в лужу». Или, в случае Тео, очередные дебаты могли обернуться жестоким поражением.

Войдя в концертный зал, он прошел в помещение для репетиций, где ребята уже доставали инструменты, готовясь к занятию. Эйприл Финнимор настраивала скрипку, когда Тео подошел к ней.

— Прекрасная речь, — тихо сказала она. Эйприл редко говорила громко. — Никто лучше не сказал.

— Спасибо. Хорошо, что ты присутствовала — аудитория сегодня подобралась хорошая.

— Ты будешь знаменитым адвокатом.

— Это моя мечта. Не знаю только, каким боком к этому музыка…

— Музыка уместна везде, — произнесла Эйприл.

— Как скажешь. — Открыв большой футляр, Тео бережно извлек из него виолончель, принадлежавшую школе. Некоторые участники ансамбля, как Эйприл, обзавелись собственными инструментами, но Тео и другие пользовались школьными, не зная, насколько серьезно их увлечение музыкой. Он начал ходить в кружок, поддавшись уговорам Эйприл, отчего миссис Бун пришла в восторг.

Тео не знал, почему он выбрал виолончель. Он не помнил, как это произошло, и даже не мог бы с уверенностью сказать, что сам принял решение. В струнном оркестре обычно есть скрипки, альты, контрабас, хотя бы одна виолончель и фортепиано. Девочки предпочли скрипки и альты, а Дрейк Браун сразу ухватился за громоздкий контрабас. Виолончель осталась без хозяина. Едва взяв смычок, Тео понял — ему никогда не научиться прилично играть.

Музыкальный кружок недавно появился в расписании на шесть недель под названием класса для начинающих. Для таких начинающих, которые никогда не занимались музыкой, мало что о ней знали и не отличались талантом. Тео, как и большинство участников ансамбля, вполне соответствовал этим критериям. Требовали от них мало, занятия проводились раз в неделю, и задумывались они скорее как развлечение с обучением чему-нибудь и как-нибудь.

Развлечение обеспечивал учитель Сасстранк, шустрый сухонький старичок с длинными седыми волосами, диковатым взглядом карих глаз, с нервным тиком и в неизменном вытертом клетчатом коричневом пиджаке. С его слов, за долгую карьеру он руководил несколькими оркестрами и уже десять лет преподавал музыку в Страттен-колледже. Сасстранка отличало хорошее чувство юмора — он смеялся вместе с учениками, когда они делали ошибки, что случалось постоянно. Его задачей, как он говорил, было привить им вкус к музыке, «дать ее распробовать». Он не строил планов воспитать профессиональных музыкантов.

— Давайте-ка освоим основы, ребятки, поиграем и поглядим, что у нас получится, — говорил он каждую неделю.

Через четыре занятия ученики не только полюбили кружок, но и стали серьезнее относиться к музыке. Но всему хорошему приходит конец.

Мистер Сасстранк опоздал на десять минут и появился в репетиционной взъерошенный и расстроенный. Поглядев на учеников, он неуверенно начал:

— Я только что был у директора. Кажется, меня увольняют.

Ребята растерянно переглянулись. Мистер Сасстранк с трудом сдерживал слезы.

— Как мне объяснили, в городских школах проходят сокращения в связи с дефицитом бюджета. Кажется, поступило меньше финансирования, чем рассчитывали, поэтому внеклассные занятия и программы с сегодняшнего дня отменены. Мне очень жаль, ребята, но урока не будет.

Все онемели. Подростки не только были огорчены отменой любимого кружка — им было жаль Сасстранка. Как-то раз он с юмором признался, что откладывает скромную школьную зарплату на пополнение своей коллекции дисков с произведениями великих композиторов.

— Ерунда какая-то, — возмутился Дрейк Браун. — Зачем же набирали ансамбль, если нельзя доучиться?

Мистер Сасстранк не нашелся с ответом:

— Об этом надо спрашивать не у меня.

— Разве у вас нет контракта? — не удержался Тео, сразу пожалев о своей нескромности. Он знал, что учителя подписывают со школой годичный контракт — учитель Маунт объяснял это на уроке государственного устройства.

Мистер Сасстранк хмыкнул, улыбнулся через силу и ответил:

— Есть, но чисто формальный. Там черным по белому сказано, что при наличии уважительных причин школа может в любое время отказаться от моих услуг. Это частая оговорка.

— Не контракт, а листок бумаги, — пробормотал Тео.