litbaza книги онлайнДетективыОпознание (главы из романа) - Николай Сергеевич Оганесов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 31
Перейти на страницу:
первый, обескураживший, разом выбивший из колеи допрос.

«Ваша мать — Кароянова Мария Викторовна, тысяча девятьсот восьмого года рождения?»

«Да.»

«В сорок втором году, осенью, вы попали в облаву вместе с ней?»

«Да.»

«Это случилось в ноябре?»

«Да, в ноябре. В конце ноября.»

Позже, в служебном буфете для сотрудников прокуратуры, куда его отвели пообедать, за столик, спросив разрешения, присел молодой человек в гражданском — один из тех, кто присутствовал на допросе (его представили как практиканта — Михаил, кажется, а отчества не разобрал, да и не вышел он годами для отчества, пожалуй), и, уплетая салат, ободрил, сочувственно улыбаясь:

«Не волнуйтесь вы так, Гайк Григорьевич, не стоит. На вас же лица нет.»

«Да, да. Конечно.» — рассеянно обронил Кароянов, чтобы что-то ответить.

«Дело, между прочим, ясное, решенное. Вина Гаврилова доказана. Полностью. Свидетелей и без вас хватает, только успеваем допрашивать».

Последние слова почему-то задели.

«Зачем вызывали, если хватает?» — спросил он, забыв о стоявшей перед ним тарелке с остывшим супом.

«Формальность. Обыкновенная формальность. Ведь вы там были, правильно? — Покончив с салатом, практикант приступил к котлете. — Потому и вызвали… Я это к тому, чтоб не принимали близко к сердцу. Не мучьте себя. Ваши показания в принципе ничего не меняют, значит и волноваться незачем…»

После обеда допрос продолжили. Потом была ночь в пустом гостиничном номере, полная окурков пепельница, наутро снова кабинет следователя, часовой перерыв и опять непрерывный допрос до позднего вечера. А за всем этим — сегодняшнее опознание — итог, конечная цель, к которой, как он теперь понимал, неторопливо, исподволь готовили и вели с самого начала.

«Вы можете отвечать на вопросы?»

«Могу.»

«Узнаете кого-нибудь из присутствующих?»

В попытке восстановить последовательность событий, понять, с чего, собственно, началось, Кароянов мысленно повторил свой путь по шумным городским улицам от гостиницы к военной прокуратуре, снова открывал дубовую массивную дверь, предъявлял повестку и паспорт, шел прохладными пустыми коридорами, здоровался с незнакомыми людьми, пожимал руки, переходил из кабинета в кабинет пока не попал в просмотровый зал…

Ну да, с просмотрового зала все, наверно, и началось. Еще в тот, первый день, сразу после обеда с практикантом.

Чтобы напомнить, «ввести (как выразился следователь) в атмосферу того времени», для него решили прокрутить фильм. (Он бестолково кивал в знак согласия, удивляясь и все еще не вполне сознавая, что происходит и чего от него хотят, чего добиваются эти люди.)

В маленьком зале собралось несколько человек, ждали кого-то, перешептывались, выходили курить в коридор. Потом пришел средних лет мужчина в генеральской форме, и Гайка Григорьевича усадили рядом с ним в первом ряду. Погас свет.

Все было буднично и просто: трещал за спиной проектор, за зашторенными окнами изредка погромыхивал трамвай, а на экране, без пояснений, без привычного дикторского текста, возникли жуткие, словно из другой, не его, Кароянова, жизни, кинокадры. Но уже через несколько мгновений в рваном, лишенном последовательности монтаже трофейных пленок он узнал кусок собственного детства, которое все эти годы хотел забыть, считал забытым и которое забыть не мог…

«Здесь все, что сохранилось по интересующему нас периоду.» — сказал кто-то.

По проселочной дороге двигалась легковая машина. Из-под автомобильных колес брызгает грязь. Серые скелеты деревьев. Потом, без всякого перехода, — низкое здание с перекошенной вывеской «Школа». Готические буквы и свастика на приклеенном к стене приказе коменданта.

«Вот в этой группе, смотрите внимательно, вы никого не узнаете?»

Изображение остановилось. Четкое, иссеченное вертикальными царапинами на пленке. Чужие лица. Фуражка с торчащими из-под нее наушниками. Стриженный затылок. Меховой воротник кожаного плаща.

«Узнаете?»

«Нет.»

Проектор вновь заработал, затарахтел, равнодушно, метр за метром прокручивая целлулоидную пленку. Ожило улыбающееся лицо офицера, зашевелилась группа военных у застрявшего на дороге «опеля»…

В какой-то момент все его существо совпало с происходящим, полностью с ним слилось, и, отзываясь на старую, глубоко спрятанную боль, тяжко заныло, похолодело сердце. Не отрываясь смотрел он на двигавшиеся у насыпи фигуры, на голые человеческие тела, неподвижно белеющие в пропасти рва… Быстро, набегая друг на друга, сменялись кадры: толпа жмущихся друг к другу людей… мужчина на коленях вздрагивает от беззвучного выстрела… старуха повалилась ничком, ее, поддев ногой, сталкивают вниз…

Наверно, была необходимость показывать ему это, наверно, была, но, когда в зале зажегся свет, Гайк Григорьевич еще долго не мог подняться из кресла, не мог ответить на элементарные вопросы, которые задавали ему люди в форме…

2.

В конце вагона появилась проводница.

Кароянов, освобождая проход, посторонился, притиснувшись к двери купе.

— Чего не ложитесь? — спросила она, поравнявшись. — Второй час уже.

— Курю вот…

— Здесь не положено. В тамбур, пожалуйста.

Он выбросил в оконную щель папиросу, и она, сыпля искрами, полетела вдоль вагона.

Через несколько минут, возвращаясь с ведром и веником, обернутым в мокрую тряпку, проводница предложила:

— Может, чаю дать, у меня в термосе остался? Печенье есть свежее, вафли, не желаете?

— Спасибо, не хочу, — отказался Гайк Григорьевич. — Скажите, Дебальцево скоро?

Она зачем-то посмотрела в окно, за которым сплошной непроницаемой шторой висела тьма, потом — на часы.

— Минут через пятнадцать, двадцать. А вы разве выходите?

Он не ответил, отвернулся. Проводница постояла, бормотнула что-то неодобрительно и пошла к себе.

«Значит, через пятнадцать минут… через пятнадцать минут Дебальцево и можно пересесть… можно пересесть на встречный… надо что-то решать…»

Впервые после того, как сел в поезд, он позволил себе открыто подумать об этом, впервые допустил мысль о возможности возвращения, и, словно в отместку, исчезли сомнения — верней, не исчезли, нет, а только потеряли прежнюю сдерживающую силу, отошли на второй план, — и стало до предела ясно: отъезд ничего не решил, решение еще только предстояло принять, сейчас, в эти оставшиеся считанные минуты.

«Не ошибитесь, прошу вас, не ошибитесь…»

«Как его звали? Валера? Витя?»

И вновь Кароянов вспомнил ярко освещенный кабинет следователя, решетку на окне, лица тех пятерых мужчин, что ждали за

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 31
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?