спящую у неё на коленях, а напротив неё сидела Дунина в таком же кресле, на голове её был надет легкомысленный чепец, с немыслимым количеством оборок. Её ноги не дотягивались до пола, и когда она говорила слишком торопливо, то они взмывали вверх, а её тело падало в глубину кресла.

Бабушка только едва взглянула на внучку, полностью поглощённая беседой с соседкой, и Шурочка недоумевала, почему она не стала её отчитывать, и что же такого увлекательного может рассказать Дунина, кроме местных сплетен не первой свежести и сетований на повышение цен. Соседка жила в доме напротив, и они с бабушкой Шурочки были не то, что подругами, а Евдокия Петровна была той, от кого можно было всегда узнать нужную информацию. Она частенько любила преувеличить или приписать некоторые высказывания себе, но это не мешало ей быть первой среди городских сплетниц.

Девушка присела на диван, а кошка, разбуженная её приходом, недовольно покосилась на неё и повернулась на другой бок.

— Так я вам правду и говорю, Авдотья Семёновна, она приезжает через неделю! Своими глазами видела, как во дворце все суетились и вытряхивали ковры. А губернатор сам…

— Прошу прощения, кто приезжает? — вставила слово Шурочка.

Дунина уставилась на неё так, словно девушка сама должна была догадаться, о чём идёт речь.

— Императрица!

Шурочка так поразилась, что более не делала попыток заговорить.

Бабушка качала головой, тоже с трудом веря в такую удивительную новость. Императрица готовилась посетить проездом их городишко впервые, а учитывая её возраст, так, может, ей больше и не представиться подобный случай. Императрица возвращается в Столицу после поездки по стране, и город Н. станет одним из тех, где Её Величество соизволит гостить.

— А надолго ли она останется? — спросила Филиппова.

— Как пить дать, на месяц!

Бабушка подняла брови, а соседка продолжала вещать, наклонясь вперёд и блестя от возбуждения чёрными глазами.

— Ах, я это не просто так говорю! Сам губернатор обмолвился, что она останется для охоты, и даже приказал егерю готовить зайцев на выпас. Но вы знаете Косовского! У него ни зайцы, ни кабаны не годны для охоты. Только порох переводить почём зря! Да ведь вы не знаете, что лакей губернатора — двоюродный братец подруги моей кухарки, которая служит горничной у нашего казначея, так что все новости я получаю, можно сказать их первых уст! Моя Зойка мне выкладывает всё, как на духу и ничего не перевирает.

— Вот я думаю, как бы обрадовался мой Степан Василич её приезду! Прошлого Императора он застал, а вот её никогда не видел. Ах, бедный Степан Василич! Клянусь, его добродетель достойна была того, чтобы ему показаться на глаза Императрице! — воздала похвалу своему усопшему мужу Филиппова.

Шурочка только поджала губы, вспомнив, что бабушка при жизни мужа его ругала, и только после кончины стала хвалить. Он не нажил состояния, ибо никогда не имел настроя класть себе в карман и жить на широкую ногу, зато, обладая большим сердцем, всегда помогал беднякам и не проходил мимо нуждающихся на паперти в церкви. Авдотья Семёновна твердила, что он — транжира, и как ему совесть позволяет тратить деньги на совершенно чужих ему людей, когда его родная жена нуждается в них больше! Но когда он скончался, то у него вдруг оказалось золотое сердце. И всё-то он делал для людей, и обо всём-то он заботился, и столько сделал для города…

— Так вот, ко дворцу стягиваются повозки с провизией, и даже уже достали из подвала серебряные приборы для званого обеда!

— А, что же, она, стало быть, и обед даст? — удивилась ещё больше Филиппова.

— А, как же! — хмыкнула Дунина. — Видать, все знатные люди города там соберутся. Ой, может быть, и вас с внучкой пригласят. Ведь ваш супруг, как-никак, всю жизнь с прежним губернатором бок о бок, а его сын разве может не замолвить о вас словечко перед Императрицей?

Авдотья Семёновна не успела обдумать эту мысль и обрадоваться приглашению во дворец, как Дунина перескочила на другую тему.

— И когда же вы Шурочку выдадите замуж? Бутон уже раскрылся, теперь цветёт и пахнет, а скоро уже и лепестки начнут опадать… Век барышни недолгий, знаете ли!

— Когда найдётся подходящий жених! — выпалила Филиппова не очень любезно. — Добропорядочный, с прекрасной репутацией и хорошим состоянием!

— Ха! У нас в городишке? — ухмыльнулась Дунина. — Не разумею, чего вы выбираете? И Хохлов у вас был, и Жилин…И Топчин к ней сватался! Да, он полноват и непривлекателен, но у Шурочки возраст…Помню, я вышла за Кузьму Кузьмича в пятнадцать лет, и жили мы душа в душу…

Она пустилась в воспоминания о днях минувших, а покрасневшая Шурочка уставилась в окно, считая минуты до того момента, когда соседка отправится к себе домой. Девушка понимала, что бабушка будет готова расстаться с нею только тогда, когда найдётся жених, способный завоевать её сердце, и она без колебаний отпустит Шурочку на вольные хлеба. В их городке знатных семей была только парочка, приличных — с десяток, остальные не входили в круг общения Филипповых. Так что выбирать мужа для Шурочки было почти не из кого.

Матвей Хохлов, придя с матерью в гости, так придирчиво осматривался в гостиной, так разглядывал обои, так сильно морщил нос, выглядывая из окна, что Шурочка стало не по себе. Он, что собирался поселиться в её доме? Так же внимательно он рассматривал с головы до ног Шурочку, и, видимо, пришёл к неутешительным выводам, если больше в их доме не появился.

И бабушка тоже была хороша, расписывая таланты внучки:

— Ох, да образования у неё и вовсе нет! Не считать же домашнего учителя! Это ведь совсем не то, что пансион. А мать не хотела разлучаться с нею после смерти мужа…Бедняжка, Шурочка, так и не научилась сносно музицировать, а её голос!..

Серафим Жилин даже успел понравиться Шурочке, но ровно до того момента, пока не начал поправлять волосы, глядя в отражение самовара, и рассматривать ногти на своих руках, а в прихожей он простоял пять минут у зеркала, поправляя шейный платок.

И девушка обрадовалась, когда бабушка сказала напоследок гостям:

— Забыла ещё сказать…Шурочка чудесно вышивает наволочки и скатерти! Вот уж золотые руки! — и добавила как бы сама себе. — Да сколько ж ткани она извела в этом месяце? И куда девать с десяток наволочек?… Ой, а вы наволочки купить не желаете?

Иван Топчин, пухленький и рыжий, был полностью поглощён чаепитием, и не обращал ровно никакого внимания на потенциальную невесту. Он со смаком откусывал печенье,