– Что непонятного в слове "немедленно", Белов? Аварии присвоен высший приоритет, необходимо наладить генерацию как можно скорее. Падение валового напряжения в нашей зоне ответственности два процента. Это надо срочно исправить.

– Из-за двух процентов?!

– Я все сказала.

Разговор прервался.

– Нет, ну ты слышал? Ни здравствуйте, ни до свидания, ни объяснений… Блинский блин, они держат нас за роботов! Иди! Делай! Не рассуждай!

– Она же сказала, что они сами не знают, – Ковалев уже снял с полки сумку с инструментами и проверял, все ли на месте. – Собирайся.

– Два процента! Да на общем фоне даже полное выключение одного сектора – лишь флуктуация! Даже набежавшее облако дает больше!

– Здесь не бывает облаков. И не ты ли, Евгений Белов, недавно изнывал от безделья? – напомнил напарнику Иван.

– Я, – признал тот. – Но я все же высококвалифицированный инженер, и хочу, чтобы мои навыки применялись соответственно! А не в авральном режиме для устранения небольших колебаний.

– Это большие колебания. Тем более сейчас, когда скоро эксперимент на ускорителе. И обычную работу тоже никто не отменял.

– А, да… Точно. Ты думаешь, та штука потребует всей доступной энергии? Даже единицы процентов могут оказаться значимыми?

– Я не знаю. Я просто инженер, который обслуживает генерирующие мощности.

Напарники собрали инструменты и запасные части, которые могли бы пригодиться для предстоящего ремонта, и загрузились в вездеход. Высокий грузовик-фургон на шести больших колесах и с массивным бульдозерным отвалом спереди прошуршал по бетонному полу наклонного туннеля, миновал раздвижные ворота и выехал на поверхность.

Солнце.

Солнце было повсюду. Оно висело над головой, занимая почти весь небосвод. Огромное, яркое, пылающее. Его свет заливал все вокруг, немилосердно выжигая все подряд. Даже через фотохромные стекла вездехода свет казался пугающим. Пластины углеродного композита с углеродной пеной и циркулирующий между ними охладитель защищали экипаж транспорта от палящего жара, который нес с собой этот безжалостный свет. Блестящий белый корпус вездехода отражал большую часть энергии, но даже оставшейся было столько, что ребристые пластины радиаторов под брюхом машины вскоре покраснели, излучая избыточное тепло в окружающий вакуум. Через какое-то время не хватит даже их и придется сбрасывать долю охладителя в виде перегретого пара, чтобы избавиться от излишков накопленного тепла.

Солнце.

Желтый карлик? Люди, как правило, плохо представляют себе масштаб и мощь звезд. Это с поверхности Земли Солнце выглядит милым теплым солнышком, временами жгучим, но в основном ласковым. Это с орбит сатурнианских станций Солнце кажется маленьким и холодным. Но здесь, на Меркурии, оно – пылающий термоядерный пожар в небесах, неостановимо изливающий свой яростный огонь на вращающийся в пустоте крохотный каменный шарик.

Солнце.

Человечество научилось собирать эту дикую энергию и использовать для своих нужд. Огромные массивы орбитальных меркурианских батарей питали лазерные ускорители, которые "дули" в паруса уходящих к дальним рубежам Солнечной грузовиков. Один лазерный ускоритель выделялся среди прочих направлением луча и назначением – он освещал паруса исследовательского зонда, устремившегося к другой звезде. На поверхности планеты уходящие за горизонт поля солнечных электростанций купались в яростном свете, поглощали его и разными путями преобразовывали в электричество. Там были и фотоэлектрические панели, напрямую производящие электричество из света. И гелиоконцентраторы, чьи многочисленные зеркала фокусировали отраженный свет на резервуарах на вершинах башен, нагревая теплоноситель, вращавший турбины. И длинные полутрубки параболоцилиндрических концентраторов, и похожие на спутниковые тарелки параболические концентраторы. Разные технологии имели свои плюсы и свои минусы, но все они были представлены в этом обильном энергией краю.

Солнце.

Это была лишь ничтожная доля общей излучаемой звездой энергии, и лишь доля от падающего на Меркурий излучения, и к тому же около половины терялось в процессе работы из-за несовершенства технологий. Но даже при этом выходной поток был огромен. Наземные батареи питали обитаемые станции и биофермы. Также они снабжали энергией металлургические заводы, множество которых было на Меркурии из-за его богатых металлами недр и избытка доступной энергии. Наконец, батареи питали новенький Мегатрон – масштабнейший научный проект, ускоритель диаметром с планету, чье кольцо, увитое сверхпроводящими магнитами, опоясывало Меркурий. Мегатрону предстояло разогнать элементарные частицы до никогда невиданных прежде энергий, позволив ученым заглянуть в самые глубины реальности.

Близились тестовые запуски этого монстра для проверки работоспособности, и титанический коллайдер нуждался в каждом проценте доступной энергии. Когда начнутся полноценные эксперименты, предполагались даже приостановки других потребителей, настолько велика была энергетическая жажда кольца.

– Двести восемьдесят, – заметил Евгений, ткнув пальцем в дисплей с термометром. – Думаю, скоро и все триста будут.

– Как бы не все четыреста, – покачал головой Иван, движениями джойстика направлявший вездеход по склону неглубокого кратера между рядами батарей и периодически поглядывавший на приборы, слегка хмурясь. – В пекло едем, сектор как раз под Солнцем, прогрелся хорошо.

– Да уж. А выпендриваются и получают почет все равно геологи с Венеры, которые опускаются в тот ад на полчаса, а обычно сидят в своих комфортабельных небесных городах. Несправедливо! У нас тут такое же пекло!

– У них тяжелее. У нас вакуум и не по-настоящему жарко…

– А если не пекло, то мороз минус двести!

– …и условия меняются в зависимости от времени и местоположения. На Венере жарко постоянно и везде из-за теплопереноса в атмосфере. Плюс дикое давление, плюс дожди из серной кислоты, плюс вулканическая активность. Там и правда адские условия, а здесь просто Солнцем нагревает.

– Кстати, давно хотел спросить – почему ты вообще отправился сюда? Я имею в виду, тебе же, наверное, ближе холод, как архангелогородцу?

– Не задумывался об этом, – пожал плечами Иван. – Здесь была вакансия по профилю, достойная оплата.

– Ясно.

– К тому же, я люблю в баньке попариться, – добавил Ковалев.

– Ха! Ну, здесь скорее сауна. Сухое тепло, все такое.

– Тоже пойдет, – согласился напарник. – Хотя я лично не люблю, предпочитаю наш родной пар.

Вездеход продолжал катиться по "улице" между рядами концентрирующих зеркал, заполнявших пространство кратера. Титановые колеса вгрызались в рыхлый грунт, оставляя за собой глубокие колеи. В безатмосферном мире Меркурия эти следы могут оставаться очень долго. У них были бы все шансы остаться на целые эпохи, но скорее всего их разрушит следующий проезжающий транспорт. И это произойдет относительно скоро – несмотря на прогресс технологии, деградация оборудования оставалась проблемой, особенно в суровых условиях жесткого излучения. Фотоэлектрические панели структурно деградировали, движущиеся механизмы ориентации зеркал ломались и изнашивались. Поэтому бригады ремонтников периодически навещали каждую станцию.

– Знаешь, я иногда думаю, что наш труд не имеет смысла, – неожиданно признался Белов. – Мы ремонтируем солнечные батареи, а они выходят из строя, мы их снова ремонтируем, они снова