– Тревога! – разговор с директором был прерван ассистентом. – Мэйдэй. Получен сигнал СОС. Срочный запрос помощи. Люди в опасности. Мэйдэй.

– Готовы ехать, – немедленно откликнулся Иван, запуская моторы вездехода.

– Координаты сигнала и кратчайший маршрут выведены на экран, – сообщила Мера. – Ожидаемое время в пути – один час сорок шесть минут.

– Почти два часа, – присвистнул Евгений. – Успеем?

– Должны успеть, – Иван был сосредоточен на пилотировании машины, ведя вездеход со скоростью, явно больше обычной.

– Мы ближайший экипаж, расчетное время прибытия других потенциальных спасателей – порядка шести часов, – проинформировал ассистент.

– Не наша зона работ, – Белов изучал карту. – Мера, что там случилось?

– Не располагаю информацией. Сигнал идет с автоматического аварийного маяка.

– Блин. Аварийный маяк просто так не запускают. Если не могут связаться по обычным каналам, то дело плохо. Жми, Ваня!

Вездеход шустро вскарабкался по склону кратера и на скорости выпрыгнул через край, на несколько секунд оказавшись в свободном полете, пока гравитация вновь не притянула его к поверхности. Люди едва не вылетели из кресел.

– Гони, гони, – поторопил коллегу Евгений.

Пффшшш! Работающие на пределе моторы активно грелись, повышая внутреннюю температуру вездехода и вызывая более частые сбросы охладителя.

– Одно радует, – произнес Иван. – Что мы уже были готовы выезжать на базу. Не потеряли ни минуты на сворачивание оборудования.

– Это да, – согласился напарник. – А если бы успели вернуться на базу, пришлось бы опять в эту сторону ехать. Так что мы в идеальное время, хоть что-то хорошее.

В этой поездке почти не было разговоров. Иван был сосредоточен на управлении, Евгений воспользовался свободным временем, чтобы проверить комплектацию аптечек и ремонтных наборов на скафандрах. Было неизвестно, чего ждать, но люди были готовы оказать любую возможную помощь пострадавшим.

Пунктом назначения оказалась термальная электростанция на расплаве соли. Концентрические круги гелиостатов – зеркал на поворотных механизмах – окружали километровую башню с матово-черным шаром приемника солнечной энергии на вершине. Зеркала фокусировали солнечное излучение на приемнике, повышая его температуру до более чем тысячи градусов. Расплавленная при такой температуре соль похожа на воду, внешне и своей текучестью. Эта жидкая соль могла вращать высокотемпературные турбины напрямую, или через теплообменник нагревать воду, которая уже бы вращала более простые турбогенераторы. Но главное преимущество схемы заключалось в том, что расплавленная соль, тысячи тонн которой были в башне, запасала в себе огромное количество энергии, и до того как она застывала, электростанция могла долго работать без внешнего источника энергии. Это было очень кстати в условиях Меркурия, с его долгой ночью, длящейся почти целый земной месяц.

Так было в теории. Сейчас же электростанция не работала, несмотря на разгар дня. Со склона кратера взглядам прибывших открылась картина разрухи, похожая на ту, что они устраняли несколько часов назад. Гелиостаты были расфокусированы, многие разбиты. Сама башня освещалась неровно, и то ли казалась из-за этого освещения, то ли на самом деле была покосившейся.

Рядом с башней ассистент через камеры дальнего обзора разглядел и вывел на мониторы изображение вездехода. Другой модели, чем прибыл на зов, но явно того же назначения. Из-за расстояния и заливающего все яркого света подробностей было не разглядеть, но было несомненно, что машина повреждена.

– Мера, маяк в вездеходе?

– Так точно.

Иван уже гнал вездеход по полю гелиостатов к башне. Надо было проехать еще почти три километра.

По мере приближения становилось понятным произошедшее. Башня действительно была не в порядке. Прочные стены у основания были пробиты каким-то чудовищным ударом, и из пробоины вытекала соль. Раскаленное цунами захлестнуло ремонтный вездеход, а после заключило его в ловушку, когда расплавленная соль застыла под недостаточно жарким для нее солнечным светом.

– Блинский блин! Мера, мы можем связаться с экипажем?

– Отрицательно. На основных частотах никого нет, на аварийных тоже тихо.

– Придется идти, – решил Женя. – Надену скафандр и попробую достучаться до них напрямую. Корпус-то мы вскроем, но надо узнать, есть ли у них скафандры, могут ли они выйти.

– Может у них шлюз остался целым.

– О, я бы на это не рассчитывал. Если фигня случается, то, как правило, она случается прям кучей. Большой такой кучей.

– Не поспоришь.

Пока Евгений влезал в скафандр, Иван подвел вездеход максимально близко к пострадавшей машине и по возможности объехал вокруг, выискивая сигналы от людей.

– Все, я готов, пошел, – доложил Белов, покидая транспорт.

Жгучее яркое Солнце заливало местность ослепительным светом. Белые наплывы застывшей соли сверкали в этом свете с алмазной яркостью. Всю сцену окружали сверкающие зеркала, будто софиты. Защитные фильтры шлема едва справлялись с нагрузкой, позволяя космонавту ориентироваться на местности, но нещадно убирая детали.

Евгений принялся осторожно забираться по потекам соли к аварийному вездеходу, опасаясь поскользнуться и упасть или повредить скафандр.

– Зонтик выпущен, сейчас раскроется, – сообщил по радио Иван.

От вездехода поднялись дроны с защитным полотном. Они не разворачивали его во всю ширину, прикрывая лишь участок спасательных работ. Под благословенной тенью сразу стало значительно комфортнее. Евгений зажег фонари на скафандре, хотя свет от ненастроенных гелиостатов, отражавшийся от нижней стороны полотна, и так давал достаточно видимости.

– Внешний люк шлюза открыт, – доложил забравшийся к машине Евгений. – Черт! Внутренний тоже. Вездеход разгерметизирован.

– Может быть они в кабине?

– Захожу внутрь.

Белов осторожно переступил порог шлюза и оказался в грузовом отсеке вездехода. Пол отсека был наклонен сразу по двум осям, так как носовая часть вездехода была погружена в застывшую соль, а корма задралась вверх, плюс машина сильно накренилась на левый борт. Впереди виднелся люк в кабину. Открытый.

– Скафандров нет, – произнес Евгений, оглядываясь по сторонам.

– Оторвались при аварии?

– Надеюсь, что ребята успели в них залезть.

Белов с трудом добрался до люка и заглянул внутрь кабины, держась руками за края проема. В свете прожектора был только бардак аварии – валяющиеся стаканчики из-под кофе, разбитый планшет и разбросанные бытовые мелочи.

– Людей здесь нет, – сообщил Евгений. – Никаких подсказок не вижу. Выхожу.

Космонавт выбрался из вездехода и остановился рядом, осматриваясь по сторонам.

– Похоже, что они успели выскочить в скафандрах. Или вообще занимались ВКД, когда это случилось, – поделился соображениями Белов.

– Значит, успели добраться до убежища. Оно должно быть в башне.

– Башня же пробита? – засомневался Евгений.

– Поэтому и не выходят на связь.

– Ладно, ща дойду туда. С какой стороны вход?

– Эмм, момент… Судя по чертежам – ближайший вход с этой стороны, – сообщил Иван, уже открывший на мониторах информацию по станции. – Как раз недалеко от твоего положения.

– Где? Под солью?!

– Именно.

– И как мы все это прокопаем?!

– Не кипишуй. Я уже сворачиваю дронов, иди к вездеходу.

– Что? Зачем?