— Но он же твой друг!

По спине Тины поползли мурашки. Вряд ли их можно считать друзьями. В ее голове всплыли болезненные воспоминания.

Она видела Луку всего три раза в жизни. Первый раз — в Венеции на свадьбе матери, где Тина слушала его волнующие слова, а когда он коснулся ее руки, почувствовала невероятное влечение. В тот момент она решила: Лука и есть тот прекрасный, красивый и богатый человек, которого ее мать изо всех сил старалась заманить в свои сети. И когда Лука предложил Тине провести ночь вместе, она отказала.

Второй раз она увидела его на семидесятилетии Эдуардо, где они всего лишь обменялись любезностями. Конечно, Тина чувствовала, что мысленно Лука ее раздевает, но он держался на расстоянии, и Тина отметила, как это ее заводит. Лука тоже это понимал…

Третья их встреча произошла на вечеринке в Клостерс. Тина пришла туда на день рождения друга. Она выпила слишком много шампанского… Лука был очень привлекательный, милый и забавный. Он отвел ее в сторону и поцеловал. И чувство самосохранения Тины в момент испарилось.

Одну ночь они провели вместе…

Эта ночь закончилась катастрофой и мучениями, которые Тина никогда не забудет. Но Тина никогда не поделится этим с матерью!

— Кто сказал, что мы друзья?

— Лука, конечно. Он расспрашивал о тебе.

Ублюдок! Как будто ему интересно! Его никогда это не заботило.

— Он врет, — сказала Тина. — Мы никогда не были друзьями.

Никогда не были, никогда и не могли быть!

— Ну, — сказала мать, — может быть, это даже лучший вариант, учитывая обстоятельства? Тогда тебе нечего терять, вмешиваясь в ситуацию от моего имени.

Тина приложила руку ко лбу.

— Мама, я не знаю, чем могу помочь. Мое присутствие никак не решит твою проблему. Кроме того, я не могу все бросить. Мы уже начинаем стричь овец, и я нужна папе. Тебе же лучше нанять адвоката…

— И как, ты думаешь, я буду оплачивать его услуги?

Тина слышала, как хлопнула задняя дверь и отец пробормотал очередное проклятие.

Она покачала головой:

— Я действительно не знаю. Может быть… Может быть, ты могла бы продать одну или две из твоих люстр? — Последний раз, когда Тина гостила у матери, люстр хватило бы еще на десяток таких палаццо.

— Продать мое муранское стекло?! Ты с ума сошла! Оно незаменимо! Оно особенное!

— Хорошо, Лили, — пожала плечами Тина, — это было просто предложение. Не знаю, что еще придумать. Прости, у тебя финансовые проблемы, но я ничем не смогу помочь. И я должна идти. Нужно готовить овец к завтрашней стрижке.

— Но ты должна приехать, Валентина! Ты должна!

Тина положила трубку, колющая боль у нее в голове уже превращалась в пульсирующую.

Почему именно сейчас? Почему он? Вполне вероятно, ее мать преувеличила серьезность проблемы с деньгами, она всегда делала из мухи слона… А что, если в этот раз все действительно серьезно? И чем она может помочь? Вряд ли Лука Барбариго станет ее слушать. «Старые друзья», сказала Лили? Во что Лука играет? Корабли, разбившиеся в ночи, — это ближе к истине…

— Дорогая, я так понимаю, твоя мать звонила не для того, чтобы поздравить тебя с днем рождения? — Отец стоял в дверном проеме, держа в руках две кружки кофе.

Тина улыбнулась, несмотря на тяжесть в сердце и боль в животе:

— Неужели могло быть иначе?

Он протянул одну из кружек:

— Хочешь кофе? Или, может быть, чего-нибудь покрепче?

— Спасибо, пап. — Она взяла кружку.

— Что за беда у Лили на этот раз? Небо упало? Каналы пересохли? — Отец сделал глоток и вздохнул.

Тина заставила себя улыбнуться:

— Что-то вроде этого. Судя по всему, у нее пытаются отнять палаццо. Кажется, она заняла деньги у племянника Эдуардо. И, как ни странно, теперь он хочет их обратно. Лили считает, я могу поговорить с ним и решить все на более выгодных условиях.

— А ты не можешь?

Тина махнула рукой, жалея, что не может так же легко отмахнуться от воспоминаний. Как бы она хотела все забыть…

— Скажем так, я знаю этого мужчину. Я посоветовала маме нанять адвоката.

Папа кивнул, разглядывая свой кофе. Тина шагнула к раковине, когда ее отец спросил:

— Когда ты уезжаешь?

— Я не могу уехать и бросить тебя, особенно сейчас, когда мы должны готовиться к стрижке овец.

— Я пойму, если это действительно нужно.

— Рабочие придут уже завтра. Кто будет их кормить?

Он пожал плечами, слегка улыбнулся:

— Ну, поеду в город и найду того, кто умеет стряпать. Я слышал, Дейдра Тернер умеет готовить вкусное жаркое. И она не упустит возможности повилять попкой перед благодарной аудиторией. — Он перестал улыбаться, янтарные глаза выражали серьезность. — Я уже большой мальчик, Тина, справлюсь сам.

Обычно Тина радовалась, когда отец вспоминал другую женщину. Она уже много лет говорила отцу — ему пора жениться снова.

— Ты не должен заниматься всем в одиночку! Да и зачем тратиться на перелет в Европу, на зарплату стряпухе, когда мы и так в немилости у руководства банка? К тому же мы знаем Лили. Вспомни, какую истерику она закатила насчет своих пятидесяти лет! Наверняка она опять раздула из мухи слона!

Ее отец кивнул, словно понял. Конечно же кто, как не отец, поймет ее! Разве не он был женат на этой женщине? Он больше, чем кто-либо, знал: Лили своими истериками может вынудить окружающих сделать для нее все, что угодно.

— Тина, — сказал он, поглаживая щетину. — Может, все-таки стоит поехать?

— Пап, я ведь только что объясняла…

— Нет, ты просто придумала повод не ехать.

Тина расправила плечи и задрала подбородок.

Может, это и был лишь повод. Если бы отец знал правду, он бы перестал настаивать на поездке. Но как она могла сказать ему то, что держала в секрете так долго? Ее позорную тайну. Правда убьет его.

— Почему ты так хочешь отправить меня на другую сторону света? Ты никогда не интересовался проблемами Лили.

Он обнял Тину, прижал к себе:

— Кто сказал, что я хочу этого? Но она все же твоя мама, дорогая. И, что бы ни произошло между вами, она не перестанет быть твоей мамой. — Отец поставил кружку. — А что ты говорила про новый боулинг в нашем городе? Я не слышал об этом…

Она выхватила кухонное полотенце из рук отца. У него куча своих дел, которые нужно закончить к вечеру.

— Насчет боулинга? — Тина подтолкнула отца к двери. — Понятия не имею.

— Твоя мама не узнает, кто тебя уговорил приехать к ней. — Он громко рассмеялся.