— Леночка пропала…

— Обойдусь без лишних слов и прелюдий. Мы все осознаем ситуацию, в которой оказались. Сегодня там, — высокий чиновник понятным всем жестом показал пальцем куда-то наверх, — принято решение о создании Федеральной экспертной службы. Такой службы в России, да и в мире, пожалуй, не было никогда. Курировать ФЭС будет лично товарищ Султанов.

Да, министр в этот раз действительно не отличался многословием. Ситуация была близка к катастрофической. В городе начиналась настоящая паника. Под окнами министерства митинговали какие-то клакеры…

Замы и их помощники, все это время сидевшие в мрачном молчании, дружно повернули головы в сторону своего коллеги — заместителя министра внутренних дел Руслана Султановича Султанова.

— Прошу вас, Руслан Султанович, расскажите о назначении службы, ее целях и задачах…

По степени заученности и безэмоциональности выступление новоявленного куратора напоминало ответ школьника, вызванного к доске:

— ФЭС — новая структура в составе МВД. В кратчайшие сроки она будет оснащена самым современным оборудованием для проведения криминалистических и судебно-медицинских экспертиз. Это позволит оперативно проводить как традиционные виды экспертиз, так и редко используемые, в число которых входят новейшие акустические, психосоматические, нейролингвистические исследования. Их подробный перечень указан в брошюрах, лежащих перед вами. Особо хочу подчеркнуть: наша служба — федеральная.

Разумеется, первая и важнейшая задача, которая во многом определит и саму судьбу новой службы, — это обнаружение и ликвидация Органиста. В будущем, надеюсь, ФЭС будет принимать активное участие в раскрытии самых сложных преступлений. У меня все.

Такая пламенная речь, разумеется, не могла вызвать большого энтузиазма. Лица совещающихся, до этого просто мрачные, обрели одинаково ироничное выражение.

— Техника — это хорошо. Технику мы все любим. Всем ее не хватает. Но у меня вопрос — а работать на этом новейшем оборудовании кто будет? Где вы возьмете людей?

— Это мы сейчас решаем.

Повестка дня была исчерпана, и коллеги начали прощаться. Двигались стулья, шуршали бумаги. Обмениваясь негромкими репликами, «силовики» покидали кабинет начальства Султанов продолжал сидеть, гипнотизируя взглядом элегантную кожаную папку с вытисненной золотом аббревиатурой «МВД». Ну, и с гербом, конечно, куда же без него…

— У вас, Руслан Султанович, что-то еще ко мне? — удивленно поинтересовался министр.

Его заместитель, не отрывая взгляда от папки, ответил:

— Да… С людьми засада… Есть одна мыслишка…

— Вот и хорошо. Не задерживаю вас больше. В бой!

Только тут Султанов, вынырнув из размышлений, осознал странность своего поведения и совсем другим тоном — четким, прямо-таки чеканным — отрапортовал:

— Извините. Задумался.

— Не самый большой грех, — главный милиционер страны усмехнулся, — надеюсь, быстро справитесь с поставленной задачей. Времени у нас нет. Совсем.

— Понятно. Разрешите идти?

— Идите.

…Легка и казиста жизнь отечественного преподавателя. Да-а… Особенно если он — преподаватель МГУ, и вдобавок не «он», а «она». При том, что эта «она» — полковник милиции и перешла в знаменитую «альма матер» из структур МВД…

Всего-то надо проснуться в шесть утра, выпить кофе… Потолкавшись в автобусах и метро, успеть войти в аудиторию ровно за десять минут до начала первой пары — ни раньше ни позже — и настроиться на тему очередного занятия.

Мобильник подает голос в пять пятьдесят. Это, можно сказать, зачин. В пять пятьдесят пять к нему присоединяется громкий мерзкий голос круглого, еще советской закалки, будильника. Когда стрелки будильника выстраиваются в безукоризненную вертикаль, свою ноту в какофонию вносит оживший телевизор…

Ровно в шесть ноль-ноль Галина Николаевна откинула одеяло и села на постели. Она была точна, как хронометр. Математически точна. Если что-то необходимо было сделать в два часа двадцать семь минут, она приступала к выполнению задачи секунда в секунду.

Галина Николаевна вела в МГУ несколько учебных дисциплин: уголовное право, криминалистику, криминологию. Свои предметы она знала не понаслышке и не из учебников. Рогозина Г. Н. всю жизнь была практиком — трудягой, можно даже сказать, трудоголиком. Коллег, когда-либо решившихся поспорить с ней, легко было пересчитать по пальцам одной руки. А выигравших этот спор и того меньше. Поскольку каждый пункт учебной программы она проверила на собственной шкуре. И точно знала, что из написанного в учебниках верно, а что — высосано из пальца. Полковник Рогозина, как тысячи ментов до и после нее, начала карьеру с работы в обычном отделении милиции. «На земле». С самых низов. А ведь могла по блату — ее отец был известным в свое время судьей — перешагнуть не слишком престижную ступеньку. Хотя… Нет, не могла. Отец ее был известен как раз своей нетипичной для столичной юстиции неподкупностью и принципиальностью. И что еще важнее, передал эти неудобные для жизни качества своей единственной дочери.

Но одна дисциплина вызывала в ней любопытство истинного ученого. Именовалась она «правовой кибернетикой». Углубляясь в дебри предмета, Галина Николаевна понимала, что не только может чему-то научить своих слушателей, но и сама многому поучиться.

«Основы правовой кибернетики» как самостоятельный курс появились более тридцати лет назад. Но наука не стоит на месте — за последние годы исследования в этой области сделали колоссальный рывок. Теперь на первое место вышли информационные технологии. Рогозина, обладавшая, как и большинство целеустремленных людей, здоровым честолюбием и амбициями, была уверена, что может сказать свое слово в этой области.

Сегодняшний учебный день начинался как раз с семинара по любимой дисциплине. А как известно, если преподаватель любит свой предмет, эту любовь он передает студентам. Тут нет никакого заискивания с их стороны — просто талантливый человек умеет превратить свои занятия в «театр одного актера». И тогда на лекции и семинары начинают ходить не только студенты потока, но и ребята из параллельных потоков, с других кафедр.

Такое произошло и с рогозинской «Правовой кибернетикой».

* * *

…Чайник закипел ровно через три минуты. За это время Галина Николаевна успела умыться, достать любимую кофейную чашку и банку с растворимой «Арабикой». Как все порядочные кофеманы, она предпочитала кофе сваренный. Но времени на освоение кофеварки у нее просто не было — тем более что такой напиток не шел ни в какое сравнение с нектаром, сваренным в «турке».

Когда-то ее кофе славился среди знакомых… Много лет назад процесс его приготовления был для Гали Рогозиной священнодействием. Начинавшимся с того, что сковородку, на которой пережаривались зерна перед отправкой в кофемолку, она предварительно натирала… чесноком.