В гостиной царил невообразимый шум, так какмаленькая Анастаси пронзительными рыданиями аккомпанировала крикам матери ибабушки.

В эту минуту на пороге гостиной появилсямужчина лет тридцати пяти, который с удивлением остановился. При видегенеральши Герувиль, сидевшей на полу и бесновавшейся, подобно сумасшедшей,растрепанной Марии Николаевны и всей этой смешной и крайне комичной сцены,вновь пришедшим овладело неудержимое желание рассмеяться. Однако, подавив своювеселость, он спросил, стараясь своим голосом покрыть царивший шум:

Что здесь творится? Вы больны, матушка, илислучилось какое-нибудь несчастье?

Глаза всех обратились к двери, и три голосавскричали с различными оттенками гнева и отчаяния:

Жан женился!!!

Но ведь он для этого и поехал в Москву! Я непонимаю, каким образом известие об этом могло вызвать подобную сцену.

Да, он поехал в Москву, чтобы жениться наНикифоровой, у которой больше миллиона приданого, а не на нищей авантюристке,которая, Бог знает, каким колдовством овладела им. Кто знает, кто такая этаКсения Торопова, на которой женился этот безмозглый дурак! — вне себя вскричалаКлеопатра Андреевна.

Как можете вы, не узнав своей невестки, такосуждать и оскорблять ее? — неодобрительным тоном сказал молодой человек.

Он подошел к генеральше Герувиль, заставил ееподняться с пола и продолжал:

Если Жан женился по любви, как вы можетеупрекать его за это? Вместо того, чтобы молиться за него в такую важную длянего минуту и умолять Господа, чтобы его молодая жена сделалась его добрымгением, вы почти проклинаете его. Как вам не стыдно, матушка! А вы ещеназываете себя христианкой, бегаете по церквам и не пропускаете ни однойвоскресной обедни!

Темный румянец залил лицо Клеопатры Андреевны.Вскочив с кресла, на которое ее усадил пасынок, она вскричала хриплым голосом:

Избавь меня, Ричард, от твоих смешныхзамечаний! У тебя карманы набиты золотом и ты можешь позволять себе любовнуюидилию; но для Жана судьба была злой мачехой, и он должен создать себенезависимое положение. И когда я только подумаю, что такой человек, как он, такбогато одаренный, прекрасный, как Антиной, как сам Гелиос, имевший праворассчитывать на самый блестящий союз, гибнет жертвой презренной интриганки, яготова умереть от горя.

Конвульсивные рыдания помешали ей говорить.

Ричарда, по-видимому, нисколько не трогалислезы мачехи. Насмешливая и презрительная улыбка блуждала на его губах когда отответил:

По вашему, человек, если он красив, долженпродавать себя с аукционного торга. Я не стану оспаривать вашего мнения, нотолько замечу, что Жану двадцать семь лет и что он сам отвечает за своипоступки. Если же в только что заключенном браке и можно кого-нибудь пожалеть,так это бедную девушку, которая до того была ослеплена олимпийской красотоймоего братца, что решилась выйти за него замуж. Далеко не счастье быть женойГелиоса, такого губителя женщин, как наш дон Жуан, который сверх всего прочегоигрок и расточитель.

Ах, Ричард Федорович! Если бы кто-нибудь изпосторонних мог слышать те лестные вещи, какими вы наделяете ваших близких, онподумал бы, конечно, что ваше семейство состоит из негодяев, — с живостьюперебила молодого человека Юлия Павловна.

Да, это совершенно в вашем духе: осыпатьоскорблениями и клеветой вашего брата и заступаться за неизвестнуюавантюристку, — прибавила, дрожа от гнева, Мария Николаевна.

Что же касается Клеопатры Андреевны, то онапросто онемела от ярости.

Ричард не обратил никакого внимания на такиенеодобрительные выражения. Он поднял телеграмму и прочел ее, бросивпредварительно на девочку взгляд, которого достаточно было, чтобы заставить еезамолчать. Затем, положив депешу на стол, он равнодушно сказал:

Иван желает первое время жить на своей даче наКрестовском острове и просит вас приготовить все для приема его жены. Вамнеобходимо завтра же съездить туда, так как в вашем распоряжении слишком маловремени.

Не желаешь ли ты предписать мне всеподробности приема, какой я должна оказать этой негодяйке? — спросилагенеральша с пылающими глазами.

Нет, я предпочитаю отправиться к Кюба обедатьи не мешать вашим причитаниям. Имею честь кланяться, милостивые государыни!Надеюсь, что завтра увижу вас более спокойными.

И не дожидаясь ответа, молодой человекповернулся и вышел из гостиной.

* * *

Здесь мы считаем уместным дать читателюнекоторые сведения о героях нашего рассказа.

Герувили были потомками одного французскогоэмигранта, бежавшего во время революции и нашедшего убежище в России. РыцарьРоберт де- Герувиль был младшим членом семейства. Один из его родственников,женившийся в России, принял его и представил ко двору. Будучи очень красивымюношей и обладая тонким и предприимчивым умом, Роберт сумел проложить себедорогу и приобрел покровителей среди сановников и дам, имевших влияние придворе Екатерины II. За несколько оказанных услуг Императрица щедро наградилаего. Одним словом, он так хорошо акклиматизировался, что не пожелал вернутьсяво Францию во время реставрации и к концу своей жизни окончательнонационализировался в России.

Сын его Павел и внук Федор избрали военнуюкарьеру и от своего французского происхождения сохранили только имя икатолическую религию, которую еще исповедовал генерал Федор Герувиль, отецнаших героев, Ричарда и Ивана.

Будучи еще капитаном, Федор, стоявший тогда сполком в Волыни, женился на дочери и единственной наследнице графа X., богатогоместного землевладельца. Брак этот не был счастлив. После пяти лет совместнойбрачной жизни госпожа Герувиль умерла, оставив мужу трехлетнего сына Ричарда.

Опасаясь за будущее своего ребенка и знаярасточительные вкусы мужа, молодая женщина приняла законные меры для охранениясвоего имущества и назначила одним из опекунов своего отца. Такоеоскорбительное недоверие побудило в сердце Герувиля страшный гнев и отдалилоотца от ребенка, хотя тот вовсе не был виноват в этом. Поэтому, он нисколько невосстал против того, чтобы мальчик воспитывался у своего деда с материнскойстороны.

До самой смерти графа X. Ричард жил у него вего имении в Волыни. В это время его отец был переведен в гвардию полковником ивторично женился на Клеопатре Андреевне, от которой имел второго сына Ивана,сделавшегося с первой же минуты своего появления на свет кумиром всегосемейства.

Ричарду было девять, а Ивану два года, когдапервый вернулся под родительскую кровлю, где был принят очень холодно.Клеопатра Андреевна внешне добросовестно исполняла свои материнские обязанностипо отношению к мальчику, но в глубине души завидовала своему пасынку,обладавшему большим состоянием. Кроме того, будучи православной, она ненавиделав нем католика и поляка, как она оскорбительно называла его в интимном разговоре.