Пес. Вор. Поп Гаврила. Рыжий Адольф.

Пес появлялся, скандируя:

— «Гончие псы», вперед!.. Оле-оле-оле!..

Он был фанатом футбольного клуба «Гончие псы». Никто не смел в присутствии Пса заикнуться, что болеет за другую команду.

В дни чемпионатов Пес ходил точно наэлектризованный. От него тогда легко можно было получить в рыло — так что самые оторванные «сварщики» становились тише воды и ниже травы. Но Пес все равно нападал на кого-нибудь — чтобы снять напряжение. И в восьмидесяти пяти процентах случаев несчастной жертвой был я.

Пес хватал меня за грудки:

— Эй, черт!.. Ты почему за «Гончих псов» не болеешь?..

— Я… я не увлекаюсь футболом… — еле слышно лепетал я. Понимая: что бы я ни промямлил — от жестокой расправы мне не спастись.

— Ты что — не пацан?.. — наседал Пес.

— Пацан…

— А вот и не пацан!.. «Гончие псы» — оле-оле-оле!..

Пес сбивал меня подножкой и — пока я падал — успевал достать меня пудовым кулаком. Наступал на меня ботинком — отчего на моей форме оставался грязный след. И плевал мне на волосы. Мне оставалось только молиться, чтобы в коридоре нарисовался Полковник или другой строгий преподаватель, способный утихомирить Пса.

Пса волновала честь любимой команды. Вора — понты и червонцы. Вор был двухэтажный детина с квадратными плечами. Он любил напевать:

— Скольких я зарезал…

И нарочно закатывал рукав — чтобы продемонстрировать вытатуированного пониже локтя скорпиона. Скорпион был эмблемой какой-то крутой банды головорезов.

Вор страшно гордился своим братом — три года отсидевшим в тюрьме. Любил свистеть — и разговаривал на уголовном жаргоне: «ментяра» — «курю бамбук» — «фраер».

Из четырех «ферзей» Вора боялись меньше всего. Сам он откровенно лебезил перед попом Гаврилой и рыжим Адольфом. Но мне от этого было не легче, когда — зажав меня в углу — Вор скалил гнилые зубы, подносил к моему лицу заточку и спрашивал:

— Баблосы есть?.. А если найду?..

Денежка, которую мама выделила мне на покупку обеда — перетекала Вору в карман.

Ростом с многолетний дуб, чуть сутулящийся, бородатый — поп Гаврила вызывал больше ужаса, чем Пес и Вор, запряженные в одну колесницу. Поп Гаврила в третий раз пытался получить диплом сварщика — и был старше всех в группе. Отсюда и обильная растительность на обезьяньем лице Гаврилы.

Почему Гаврила — и почему «поп»?..

Очень просто. Амбал числился в активе САГ — «Союза архангела Гавриила». Так именовалась молодежная околоцерковная организация — которая ставила своей задачей «жесткую бескомпромиссную борьбу за традиционные православные ценности». Врагами «Союза…» были мусульмане, накрашенные девушки в мини-юбках и «мамкины дрочеры-аметисты» (атеисты). Свою «правоту» САГ отстаивал весьма хулиганскими (что бы не сказать: разбойничьими) методами.

— Ух, повеселились!.. — хвастался, тряся бородой и вихрами похожий на лохматого жирного гоблина поп Гаврила, придя в колледж после выходных. — Разгромили выставку проклятых чертей-эволюционистов!.. Я тому профессору лысому очки и харю разбил. Надо было ему в зад фальшивую косточку ихтиозавра запихнуть… Эволюция — это сатанинский бред. Ловкая выдумка скотов-ученых!.. Все так называемые «окаменелости» — подделки. Не было никаких мамонтов и птеродактилей. Бог за шесть дней сотворил весь мир — включая светила и животных — семь тысяч лет назад!.. И человека вылепил из праха земного… А тот, кто верит в эти россказни про эволюцию — будет на большом вертеле жариться в аду!..

И надо же мне было — из какого-то странного упрямства — заикнуться, что я материалист и считаю, что человек произошел от спустившейся с дерева обезьяны. О, Гаврила меня люто возненавидел!.. Чего только он не творил со мной на переменках. Да и на уроках — если учитель выходил.

Ударом тяжелого — как гиря — кулака поп Гаврила отправлял меня валяться на пыльный истоптанный пол. Потом — потянув за волосы — заставлял подняться. Как пьяный верблюд — плевал мне в лицо. И снова валил меня — на этот раз лягнув в живот ногой. Было больно, как если бы ножища Гаврилы заканчивалась копытом.

Помню — на уроке биологии, когда учительница куда-то отлучилась, поп Гаврила, под общий галдеж, размашистыми шагами подошел ко мне. Схватил меня за ухо. И скрипнул львиными челюстями:

— Ну что, свинья неверующая?.. Думал: сядешь на заднюю парту — я тебя не достану?..

Поп Гаврила раскрыл мой учебник биологии на странице с фотографией орангутанга. Оскалился:

— Что — дедушка твой?!..

Дернув меня за ухо — Гаврила резко впечатал меня физиономией в стол. Мне повезло, что я не сломал нос.

Гаврила вырвал из моей тетрадки листок. Свалял в ком и запихнул мне в рот:

— Жри, мразь!..

Я отчаянно закашлялся.

Поп Гаврила толкнул меня. Я грохнулся вместе со стулом — ногами вверх.

Меньшая часть группы наблюдала за расправой с трепетом — как бандар-логи за гипнотизирующим танцем змея Каа. Но большинство «сварщиков» гудело и улюлюкало — выражая свое восхищение попом Гаврилой. У нас в колледже было так: кто более отъявленный хулиган, у кого тяжелее кулачища — перед тем встают на задние лапки.

— Что здесь происходит?.. — аж розовая от возмущения, спросила выросшая на пороге аудитории преподавательница.

Но поп Гаврила уже сидел чинно за партой — теребя свою густую бороду. Мне оставалось только выплюнуть бумажный комок, поднять стул, отряхнуться — и тоже сесть.

Бьюсь об заклад: учительница — по крайней мере — догадывалась, что случилось за время ее отсутствия. Но быка попа Гаврилу побаивался и преподавательский состав. Только перед бравым Полковником православный активист замирал по стойке «смирно».

Что еще сказать?..

А то, что с той же силой, что и поп Гаврила, меня ненавидел другой кабан — конопатый Адольф. Впрочем, сухопарый и вытянутый — Адольф казался мне больше похожим на длинноногого горного архара, чем на кабана. Лицо Адольфа — покрытое бурыми и рыжими пятнами — напоминало корку гнилого апельсина.

Если поп Гаврила защищал «традиционные православные» — то рыжий Адольф «исконно русские» ценности. Между собой громилы ладили — как две головы дракона.

«Я социал-националист!..» — гордо вскидывал голову рыжий Адольф. Врагами Адольфа были анархисты, коммунисты, тюрки, таджики, монголоиды и просто смуглые брюнеты.

В первые дни моей учебы в колледже рыжий Адольф поймал меня. Припер к стенке. И — выдыхая изо рта зловоние — спросил:

— Ну-ка, салага. Ты за русских против жидов и чурок?..

Возможно — вы посмеетесь над тем, какой я дурачок без нормально работающего инстинкта самосохранения. Но совесть не позволила мне ответить: «Угу». Я пролепетал, что ко всем национальностям отношусь одинаково уважительно. И что считаю: народы Земли