но мы с ней как будто случайно оказались вместе. Были соседи, с которыми мама так и не удосужилась познакомиться, секс-работницы, которые предлагали мне школьный обед, и полиция Нью-Йорка, которая дважды в неделю наведывалась в мой квартал, наклеивая желтую ленту на разбитые окна. Счастье было чем-то, что принадлежало другим людям. Людям, которых мы не знали, которые жили на других улицах и вели другую жизнь.

Я всегда чувствовал себя гостем в этом мире - вуайеристом. Но если я собирался наблюдать за чужой жизнью, то с тем же успехом я мог бы наблюдать за Ротами, которые вели идеальную, живописную жизнь.

И вот, чтобы выбраться из той дыры, в которой я родился, мне оставалось только следовать инструкциям.

Ничего. Не. Трогать.

В конце концов, я не просто что-то тронул.

Я прикоснулся к самой ценной вещи в семье Ротов.

К девочке.

ГЛАВА 1

Арья

Настоящее время.

Он собирался прийти.

Я знала это, даже если он опоздает. А он никогда не опаздывал, до сегодняшнего дня.

У нас было свидание каждую первую субботу каждого месяца.

Он появлялся, вооруженный хитрой ухмылкой, двумя чашками бирьяни и последними возмутительными офисными сплетнями, которые были лучше любого реалити-шоу.

Я растянулась под галереей с видом на готический сад, шевелила пальцами ног в туфлях от Prada, а подошвами целовала средневековую колонну.

Сколько бы мне ни было лет и как бы хорошо я ни владела искусством быть безжалостной деловой женщиной, во время наших ежемесячных визитов в Клойстерс я всегда чувствовала себя пятнадцатилетней, прыщавой, впечатлительной и благодарной за крохи близости и ласки, брошенные в мою сторону.

— Подвинься, милая. Там капает.

Видите? Он пришел.

Я подтянула ноги под зад, давая папе возможность устроиться поудобнее. Он извлек из пластикового пакета два контейнера с маслом и протянул один мне.

— Ты ужасно выглядишь, — заметила я, открывая контейнер. Аромат мускатного ореха и шафрана ударил мне в нос, и у меня потекли слюнки. Отец раскраснелся, глаза его потемнели, на лице отразилась гримаса.

— Ну, ты выглядишь фантастически, как обычно. — Он поцеловал меня в щеку, прислонившись к колонне передо мной, так что мы оказались лицом к лицу.

Я подцепила еду своей пластиковой вилкой. Мягкие кусочки курицы рассыпались по подушке из риса. Я зачерпнула кусочек в рот, закрыв глаза.

— Я могла бы есть это три раза в день, каждый день.

— Я могу поверить в это, учитывая, что в четвертом классе ты жила исключительно на шариках из макарон с сыром. — Он усмехнулся. — Как дела с мировым господством?

— Медленно, но верно. — Я открыла глаза. Он ковырял свою еду. Сначала он опоздал, а теперь я заметила, что он выглядит едва узнаваемым. Его выдавали не форма, не его слегка помятая одежда и не отсутствие свежей стрижки. Это было выражение его лица, которого я не видела раньше за почти тридцать два года, что знала его.

— В любом случае, как ты? — Я пососала зубья вилки.

Его телефон, спрятанный в переднем кармане брюк, зазвонил. Зеленая вспышка сияла сквозь ткань. Он проигнорировал.

— Хорошо. Занят. Нас проверяют, поэтому офис перевернут. Все бегают, как безголовые цыплята.

— Только не это. — Я потянулась к его миске, выуживая золотую картофелину, спрятавшуюся под горой риса, и сунула ее между губ. — Но это многое объясняет.

— Объясняет что? — Он выглядит настороженным.

— Я думала, ты немного не в себе.

— Это головная боль, но я уже танцевал этот танец раньше. Как бизнес?

— На самом деле, я хотела бы узнать твое мнение о клиенте. — Я уже собиралась перейти к теме, когда его телефон снова завибрировал в его кармане. Я покосилась на фонтан в центре сада, безмолвно показывая, что он может ответить на звонок.

Вместо этого папа вытащил из пакета с едой бумажную салфетку и провел ею по лбу. Бумага в форме облака прилипла к его поту. Температура была ниже тридцати пяти градусов. Какое дело этому человеку до пота?

— А как Джиллиан? — Он повысил голос на октаву. Чувство бедствия, как слабая, едва заметная трещина в стене, поползло по моей коже. — Мне показалось, ты сказала, что ее бабушке сделали операцию на бедре на прошлой неделе. Я попросил свою секретаршу прислать ей цветы.

Конечно, прислал. Папа был константой, которой я могла доверять. В то время как моя мама была родителем с опозданием на день и без доллара — всегда последней, чтобы понять, через что я прохожу, не обращая внимания на мои чувства, пропавшие без вести в поворотные моменты моей жизни, — папа помнил дни рождения, даты окончания школы и то, что я надевала на бат-мицву моих друзей. Он был рядом во время расставаний, девичьих драм и регистрации моей компании, вникая вместе со мной в мелкий шрифт. Он был матерью, отцом, братом, сестрой и товарищем. Якорем в неспокойном море жизни.

— Бабушка Джой в порядке. — Я протянула ему свои бумажные салфетки, с любопытством разглядывая его. — Уже командует мамой Джиллиан. Слушай, ты…

Его телефон зазвонил в третий раз за минуту.

— Ты должен ответить.

— Нет, нет. — Он огляделся вокруг нас, выглядя белым как полотно.

— Кто бы ни пытался позвонить тебе, он не собирается остановиться.

— Правда, Арья, я бы предпочел услышать о твоей неделе.

— Все было хорошо, насыщенно, и это прошло. Теперь ответь. — Я указала на то, что, по моему мнению, было причиной его странного поведения.

С тяжелым вздохом и здоровой дозой смирения папа наконец вытащил телефон и прижал его к уху так сильно, что раковина побелела до цвета слоновой кости.

— Говорит Конрад Рот. Да. Да. — Он сделал паузу, его глаза маниакально заплясали. Миска с бирьяни выскользнула из его пальцев и рухнула над древним камнем. Я тщетно пыталась поймать ее. — Да. Я знаю. Спасибо. У меня есть представительство. Нет, я не буду комментировать.

Люди плыли вдольлюка. Туристы присели, чтобы сфотографировать сад. Рой детей кружился вокруг колонн, их смех был подобен церковным колоколам. Я встала и начала убирать беспорядок, который папа устроил на земле.

Все в порядке, сказала я себе. Ни одна компания не хочет проходить аудит. Не говоря уже о хедж-фонде.

Но даже когда я кормила себя этим оправданием, я не могла полностью его проглотить. Это было не в бизнесе. Отец не терял сон и ум из-за работы.

Он повесил трубку. Наши взгляды встретились.

Еще до того, как он заговорил, я знала. Знала, что через несколько минут я буду падать, падать, падать. Что ничто не могло остановить меня. Что это было больше, чем я. Даже чем он.

— Арья, есть кое-что, что ты должна знать. . .

Я закрыла глаза, сделав резкий вдох перед тем, как прыгнуть в