— А не зазря?! — вскричала какая-то подвыпившая бабенка.

— И не зазря не обижайте! — дядька снова оправил усы. — Вообще не обижайте! А ты, Катерина, мужа люби, холь и лелей его! Он у нас парень скромный, смирёный, вот… Ну и, само собой, вам детишек, а нам внуков побольше!

Гости снова весело загалдели, потянулись друг к другу рюмками, фужерами.

— За молодых!

— Спасибо, дядь Миш, — кивнул Николай.

— Давайте, ребятки, за вас! — Михаил поднял рюмку выше и повысил голос, чтобы перекричать остальных. — Чтоб всё у вас хорошо было! И нас, стариков, не забывайте, в гости чаще приезжайте!

— Во, стихами заговорил! — опять взвизгнула та же бабенка.

И снова взрыв хохота, выпили и тут же заголосили вразнобой: «Горько! Горько!!» И начали считать: «Раз! Два! Три!..» «Мало! Чего так быстро-то?!» — загалдели, когда Екатерина, оторвавшись от мужа, смущенно села на стул и потупила глаза.

Потом были «блины», танцы, попытки «украсть» невесту, но Николай бдил и ни на шаг не отпускал от себя молодую жену.

Так вот и началась помаленьку у Николая и Екатерины Мартовых их семейная жизнь. Такая, какой представляли они себе её все эти годы, о какой мечтали и говорили друг другу, писали в письмах, и какой жили тысячи, миллионы простых людей по всей огромной стране.

Екатерина после медучилища уже два года как работала медсестрой в поселковой поликлинике. Что касается Николая, то он до армии успел отучиться в горном техникуме и почти год отработать в шахте, где до недавних пор, до выхода на пенсию, трудились и его отец, и тесть, да и почти все мужики с поселка. И сейчас Николай вернулся туда же проходчиком.

По выходным он занимался домом. Жильё, доставшееся им в наследство от Екатериной бабушки, требовало ремонта: надо было крышу перекрыть шифером вместо прохудившегося толя, подправить забор, в двух окнах рамы поменять, ну и по мелочам ещё много чего набиралось.

Благо, что молодым на свадьбу многие из гостей подарили деньги, да и на «мусор» во второй день накидали немало, так что средства у них на это дело были. Правда, приходилось за всё переплачивать: в магазинах и на стройбазе было шаром покати, поэтому добывали нужное «по блату», через знакомых, но это не омрачало счастья молодоженов. Они просто не обращали на это внимания. Радость от того, что вот они наконец-то стали мужем и женой, заполнила их целиком. Подумаешь, просят за тёс в два раза больше, чем на лесобазе; подумаешь, за шифер просят втридорога, — ерунда, будущее всё равно виделось им светлым и радостным.

Но буквально через пару месяцев на шахте начались проблемы. Сначала не выдали зарплату за сентябрь, а в октябре дали половину за прошлый месяц и сказали, что, когда будет остальное — неизвестно. И жизнь стала меняться буквально с каждым днем, причем, не в лучшую сторону.

Задерживать зарплату стали даже Екатерине в поликлинике, и приходилось время от времени перехватывать деньги у родителей. Товаров в магазинах стало ещё меньше, буквально за всем надо было идти на базар. Страна расползалась по швам, а к Новому году Союз Советских Социалистических Республик и вовсе приказал долго жить.

— Развалили страну паразиты с перестройками своими, — ворчал под рюмочку отец Николая, когда они вдвоем с сыном, разомлевшие и раскрасневшиеся после бани, сидели за столом, ужинали. — Доускорялись, собаки…

Мыться молодые ходили к родителям мужа: свою старую баню они пустили на дрова, а на новую ни денег, ни материала уже не было. Николай особо не вникал в политические процессы, происходящие в стране, поэтому на слова отца лишь пожал плечами:

— Поди, решат чего-нибудь… Не будет же так всегда, людям-то есть что-то надо. Сейчас чего-нибудь покумекают и придумают как дальше быть.

Отец, усмехнувшись, посмотрел на сына:

— Ага, они придумают… Они уже понапридумывали. Нет, сын, не верю я им боле. Было время — верил, да, похоже, отверился. Плевать им на нашего брата с высокой колокольни.

Ближайшее будущее показало, что не верил отец Николая правильно: дальше стало ещё хлеще. Зарплату на шахте не давали уже по несколько месяцев, и мужики даже осмелились на то, чего у нас отродясь не бывало — на забастовку. Долги после этого выплатили, но вскоре несколько стволов в шахте засыпали породой, а несколько частично затопили. И в итоге от предприятия, гремевшего когда-то на всю страну своими рекордами, осталось лишь два забоя. А ставших лишними шахтеров кого-то отправили в неоплачиваемый отпуск (кому до пенсии немного оставалось), а некоторых и вовсе уволили в связи с сокращением производства.

Попал в число уволенных и Николай, как молодой и менее квалифицированный работник. И надо же было этому случиться как раз к концу апреля, ко времени, когда Екатерине подошел срок рожать. И не знали тогда что больше делать — радоваться, что дочка хорошенькая да здоровенькая народилась (назвали её Анной в честь бабушки Николая по отцу), или горевать, что молодой отец остался без работы.

Но, конечно, Николай был счастлив. Он обнимал жену, целовал её в нос, в глаза, в лоб — зацеловывал всю, приговаривая: «Катька ты моя родная, любимая…» Екатерина радостно вздыхала, улыбалась и прижималась к мужу. О проблемах думать не хотелось, хотелось, чтоб всё было хорошо и спокойно, как раньше…

Но как бы там ни было, а настроение у Николая портилось каждое утро, когда он, просыпаясь, понимал, что на работу идти не просто не надо, а даже и некуда, и что он с недавних пор — безработный.

Слово-то какое… Сроду не думали, что у нас такое возможно будет, но вот, почувствовали, как говорится, на собственной шкуре. И это в то время, когда цены на всё стали расти буквально как на дрожжах. После того как в январе их отпустили, товары на прилавках появились, да вот только купить их было не на что.

Денег на жизнь не хватало. Сбережений у молодых не было, «свадебные» деньги почти все ушли на ремонт дома, выручало лишь то, что прошлым летом, ещё до свадьбы, посадили в огороде всё, что полагалось. Картошка, морковка, капуста, соленья всякие — всё своё было. С мясом выручали родители Николая, которые уже пару лет приспособились держать поросят, а Екатеринины родители в прошлом году завели молочную козу и кур.

Ей самой пришлось буквально через пару месяцев после родов возвращаться на работу. Своя картошка с капустой — это, конечно, хорошо, но деньги тоже нужны. Сильно выручала