Вадим быстро понял, что в своей квартире он всесилен. Домашний скандал ему не грозит увольнением. Все чаще стал возвращаться с работы не в духе. Как ни старалась угодить ему вкусным сытным ужином, отвлечь житейскими байками, он все чаще кричал на весь дом, обзывал меня самыми непотребными словами, награждал титулами, которых я никак не была достойна. Особое удовольствие муж получал, обвиняя в измене с директором, а сам даже не видел фотографии нашего замечательного Петра Ивановича, примерного семьянина и мудрого руководителя, горячо любимого коллективом. Узнал бы хоть, что Петр Иванович с женой Людмилой недавно справили золотую свадьбу, и у них уж правнуки растут.

Когда я попыталась объяснить мужу, как глубоко он заблуждается, и показала с экрана планшета фото директора в кругу большой семьи, Вадим бешено заорал:

— Эльвирка-подстилка, мне по фигу, что ты тут лопочешь! Я знаю, что ты мне давно изменяешь со старым хрюнделем! Мне твои зависания до полуночи на работе опостылели! Хочешь, проваливай к жирдяю?! Я тебя в своей квартире не держу.

Он выхватил из моих рук планшет и как хрястнет его о дубовый паркетный пол! Ударопрочный корпус не выдержал.

Позднее я часто думала, что уходить от мужа надо было еще тогда, после первых тревожных звоночков. Что бы ни утверждали языкастые соседки, не огромная квартира Вадима в красивой новостройке бизнес-класса рядом со станцией метро так долго меня удерживала рядом со все больше звереющим мужем. Я любила его. Честно хотела помочь, успокоить, надеялась, что все встанет на прежние места, совместная жизнь вернется в уютную колею. Наивно представляла, суетясь у плиты, как Вадим снова меня называет Элечкой, Эллой, Эльвирочкой, а не так, как он привык в последнее время.

Напрасно я надеялась на лучшее. Становилось только хуже с каждым днем. Сначала муж стал больно прихватывать меня за руки, толкать. Раз в пустяковом споре больно ударил по лицу. Пришлось мне, собираясь на работу следующим утром, старательно загримировать синяк и несмотря на пасмурную погоду выбрать затемненные очки.

Наша семья еще частично держалась на общей мечте о ребенке. После того, как я прошла обследование в клинике и получила заключение о том, что не могу иметь детей, Вадим и вовсе как с цепи сорвался. Тем же вечером без предупреждений и ставших привычными воплей он метким ударом отправил меня в нокаут.

Очнулась в больнице. Как ни странно, вместо истерики с причитаниями и жалобами на жизнь соседкам по палате, я порадовалась, что еще жива, и, несмотря на сильное головокружение с рассыпанием мыслей на мелкие фрагменты, собрала силу воли в кулак и позвонила знакомому юристу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Поняла, что я отделалась относительно легко сотрясением мозга и разбитым носом. Не захотела ждать следующего раза, когда мои мозги растекутся по шикарному дубовому паркету, и подала на развод.

Вернулась в маленькую однушку, от которой до метро можно за десять минут добраться на трамвае, но если время и погода позволяют, лучше прогуляться пешком через красивый парк.

С Вадимом мы больше не пересекались после развода. Общих друзей у нас не было. Да, если честно, меня не сильно волновало, где он там и с кем поживает. Худшее, что было в совместной жизни, я попыталась как можно скорее забыть, и о лучшем старалась вспоминать пореже.

Подруге Любе после долгих споров-уговоров все же удалось вытащить меня на море в отпуск. За неделю я поняла, что насытилась курортами на всю оставшуюся жизнь. Едва ли двухзвездочный отель вместо пяти обещанных, полный грызунов и тараканов, с вечно неработающим душем и грязным бассейном. Небритые-немытые приставалы на тесных улочках, выходки пьяных туристов и вездесущие детские вопли, от которых нет спасения.

На пляже только сядешь позагорать на свободное местечко среди толпы, настроишься полюбоваться на бирюзовые волны, как плюхается перед носом здоровенный детина-бегемотище в семейных труселях и заслоняет живописный морской пейзаж, да еще как начнет лузгать семечки с таким остервенением, что липкая шелуха разлетается во все стороны, и в том числе прямиком тебе в лицо.

С мужем на курорте ни один бегемотище не страшен, и ни один потный немытый абориген за руку не схватит по пути в автобус, напугав до крупных мурашек. Искать случайного знакомого сроком на неделю, как подруга, я не была намерена. Культурно отдохнуть не получилось. Куда бы я ни глянула, все видела сплошное вопиющее бескультурье.

Так и решила завязать с морскими отпусками, и на зимние курорты не рвалась, поскольку ковыляла на лыжах как медведь на ходулях, и то в порядке школьной физкультурной обязаловки.

Родные и друзья много раз пытались меня с кем-то познакомить, но безуспешно. Видимо, горький опыт неудачного построения семейного гнезда подстрекал меня изучать всех новых знакомых так внимательно, разглядывать так пристально, что им под моим надзором становилось неуютно. Ну, а мне тем паче приходилось чувствовать себя на редкость скверно.

Да еще как назло, ни разу начатое мной маленькое расследование не обходилось без улик. Один предложенный жених себя явил глупцом и неудачником, не способным связать без мата и двух слов. Другой слишком быстро опрокидывал стопку за стопкой, не отвлекаясь на чужие слова, если они не звучали как тост. Жених номер три после общих разговоров ни о чем, перешел к пугающей конкретике: начал расспрашивать о метраже моей квартиры, о том, сама ли я заработала на машину или отсудила у бывшего мужа при разводе. Четвертый так с ходу и спросил, ни капли не стесняясь, хоть и выглядел робким “ботаником”, согласна ли я взять на иждивение безработного, но гениального поэта, который будет прилежно мне служить домохозяином: готовить ужин, закладывать белье в стиральную машину и выгуливать собак, если я решусь их завести вдобавок к уже имеющемуся коту.