– Это больше, чем просто фангерлинг, – продолжила Тесса, рассуждая вслух. – Мы с ней вроде как анализируем Эрика. Я делюсь с ней моими теориями о нем – о том, что втайне он несчастен. Она первый человек, которого я встретила в фэндоме, кто не считает, что у меня галлюцинации.

Доктор Риган наклонила голову, изучая лицо своей клиентки.

– Хорошо, Тесса. Я слышу, что вы много говорите о личной жизни Тейлор и о личной жизни Эрика Торна. Но вы обсуждаете с Тейлор свою личную жизнь?

– Ну да, об этом мы тоже говорим. Все время.

– Как вам кажется, вам комфортнее обсуждать с Тейлор то, что вы не обсуждаете со мной?

Тесса слегка подняла брови. Может быть, доктор Риган не так уж ненаблюдательна.

– Возможно, – сказала она. – Думаю, давления меньше. Наше общение не такое формальное. И это просто переписка. Наверное, так проще, чем разговаривать лично.

Доктор Риган недолго помолчала. Тесса с интересом наблюдала за тем, как психотерапевт собирается с мыслями. Когда доктор Риган наконец заговорила, ее голос был немного тише.

– Тесса, как вы считаете, вам будет комфортно рассказать Тейлор, что произошло в Новом Орлеане?

Тесса замерла – словно олень. Но не застывший в свете фар, а скорее олень, на которого наставили ружье. Все ее мускулы напряглись, когда вопрос повис в воздухе.

«Новый Орлеан».

Она крепко зажмурилась, ожидая, когда спадет накатившая на нее тошнота.

– Вы меня слушаете? – мягко спросила ее доктор Риган.

– Нет, – прошептала Тесса. – Нет. Я не готова. Еще рано.

– Я вас не слышу, Сиэтл!

Эрик слышал, как эхо его усиленного микрофоном голоса разносится по заполненному стадиону. В награду ему по стадиону разразился оглушительный рев. Эрик растянул губы в неестественной ухмылке, достаточно широкой, чтобы ее увидели даже девчонки, купившие билеты на дешевые места.

Хотя шансов у них было не так уж и много. Билеты на сегодняшний концерт купили пятьдесят тысяч фанатов. Он все еще не мог понять, как можно тратить баснословные суммы на билеты на концерт, просто чтобы сидеть на уровне стратосферы и смотреть на его изображение на гигантском экране.

– Что там происходит? – он лениво повел рукой в сторону самого верхнего ряда. – Ребята, вы там не уснули?

Эрик услышал, как толпа в предвкушении загудела. Он как бы невзначай вышел с главной сцены, и фанаты зашумели еще громче, когда он зашагал по подиуму длиной в пятнадцать метров. Все знали, куда он направляется, – ко второй, круглой сцене, расположенной прямо посреди стадиона. Следующей песней будет «Алоэ вера», и он споет ее сам, без членов группы и танцоров, вращающихся вокруг него. Только Эрик Торн и микрофон, и толпа толкающихся и пихающихся фанатов, со всех сторон окруживших сцену и старающихся встать так, чтобы его было лучше видно.

Это девушки из фан-зоны. Они стояли вокруг сцены – и были самыми сумасшедшими фанатками из всех. Они ждали в очереди с самого раннего утра – а день был серый и пасмурный, на улице шел дождь. Они были готовы на все, чтобы занять заветное место у перил, там, где они могли бы вытянуть руки, умоляя, чтобы он дотронулся до кончиков их пальцев.

Большинство из них будут разочарованы. В последнее время он пытался свести физический контакт к минимуму, и его попытки были прямо пропорциональны любви к физическому контакту этих девушек. В прошлом году, на шоу в Мельбурне, он был здорово напуган, когда какая-то австралийка смогла схватить его за запястье и уронить на колени. Он остался на сцене, а не оказался в лапах изголодавшейся толпы, только благодаря быстрой реакции находящегося неподалеку охранника стадиона. От одной мысли о том, что они могли бы с ним сделать, Эрика охватывала дрожь. Он видел, как они обращались с его использованными полотенцами, рвали и хватали их, как стервятники тушу.

Безопаснее будет не трогать фанатов и не смотреть на них слишком пристально. Обычно, выступая на таких больших площадках, Эрик старался не обращать на них внимания. И, как он понял, для этого нужно постоянно находиться в движении. Пусть все они смешаются в одну аморфную массу – в единый живой, дышащий организм, у которого пятьдесят тысяч раскрытых ртов, сто тысяч поднятых вверх рук и, кажется, бесконечное количество смартфонов с включенными камерами и мерцающими вспышками.

Хотя сегодня он не смог преодолеть искушение тайком посмотреть на их жадные лица. В последнее время он постоянно пытался представить себе, как выглядит один конкретный человек.

Он еще не видел ее фотографию. Тесса была не из тех, кто постит селфи, а он не смел попросить ее прислать ему фотографию. Но это не останавливало бурную игру его воображения. Дело было в том, что он более-менее знал, как она должна выглядеть. Ему только нужно было смотреть в толпу. Его окружало пятьдесят тысяч девичьих лиц. Без сомнения, Тесса сразу же смешалась бы с толпой.

Эрик прикоснулся к своей футболке, готовясь снять ее. Он медленно повернулся и посмотрел на лица девушек, стоящих в первом ряду – все они были совершенно взаимозаменяемы. Отличались они только цветом волос или тоном кожи. Его внимание привлекла пара красивых, неотрывно следивших за ним карих глаз, скрытых за поднятым смартфоном. Он шагнул ближе, чтобы лучше рассмотреть их, и в это же время плавно стянул футболку через голову. Он смотрел, как падает ее телефон и расширяются глаза, как ее лицо искажается под маской бессмысленной истерики, как она раскрывает рот, чтобы закричать.

Эрик отвернулся. Лучше не смотреть им в глаза. Оставить лицо Тессы там, где оно и должно было быть – надежно спрятанным где-то на задворках его воображения. Он резко снял футболку и небрежно бросил ее в противоположном от девушки направлении.

Полный хаос.

Эрик изо всех сил постарался не обращать внимания на потасовку, разразившуюся там, куда упала его футболка. По стадиону разнеслись вступительные аккорды песни, заглушающие гул толпы. Он сжал микрофон двумя руками, закрыл глаза и запел слова, которые мог повторить даже во сне.

Он засунул в ухо наушник, чтобы слышать музыку, но не услышал звуки собственного голоса. В наушниках был другой голос, наполовину искаженный помехами. Охрана? Что они там кричат? И как прикажете петь в ноты?

Эрик раздраженно повернул голову, собираясь снова выдернуть наушник, но что-то в переговорах охраны зацепило его внимание.

– Код Дельта. Повторяю: код Дельта.

Он отшатнулся, едва не споткнувшись. Он не ослышался? Код Дельта?

Он знал, что это значит. Его охрана считала, что он не понимает их жаргон, но он уже достаточно натерпелся, чтобы понимать большую часть их фраз. Альфа, Браво, Чарли, Дельта…

По крайней мере, они не сказали «Код Альфа» – не то чтобы он застал этот момент. «Код Альфа» означал, что он убит. «Дельта», насколько он помнил, означал прорыв периметра.