он подумал: надо же, как удачно. Университет искусств. Тетушкин богемный квартал. Надеюсь, что психиатр не испортит мне аппетита. И, отвечая на протяжное «алло-о», он сразу же задал в трубку вопрос:

– А как насчет кролика в сметане в субботу?

Знакомства

Утром в среду Пе́трович заметил в клубе какое-то оживление. Глядя на бродивших по галереям будущих самоубийц, аудитор заглянул в широко открытую дверь в залу. Ага, вот и индивидуальные кабинки, и длинный праздничный стол. У дальнего конца стола разговаривали двое. Один, тот, что стоял к Пе́тровичу спиной, – высокий и худощавый, в шелковом пиджаке и с цветным платком вокруг шеи, высоко поднятым над воротником, другой – такой же высокий, но очень широкий в плечах, цветом лица какого-то нездешнего загара. Пе́трович быстро ретировался (а я думал, что аперитивы приходят только по вечерам) и, раскланиваясь: «Добрый день, добрый день», пробрался в свою уборную и закрыл за собой дверь. Если честно, то не очень приятное зрелище. А на столе его ждала справка из строительной компании. Таблица. Расход досок из сосны: столько-то погонных, столько-то кубических метров. Отраслевые нормативы расхода древесины по строительно-монтажным работам. Метизы – это значит гвозди и шурупы. На вес. Столько-то кэгэ. Время работы плотников в часах, из них столько-то «высотных». Наверное, эти «высотные» – за то, что плотники, забравшись на длинную стремянку, приколачивали стропила для занавеса. Опять отраслевые нормативы. А вот и занавес. Заказан у субподрядчика. Копии заказа на поставку и счета на оплату прилагаются. Накладные расходы. Транспортные расходы. Все более чем по уму. У аудитора даже не возникло желания перепроверять актуальность отраслевых нормативов и тем более строить догадки, как плотники «распилили» накладные между фирмой и, если подозрения шулера действительно небезосновательны, секретарем клуба. Если Оле-Лукойе и имеет что-то со спектаклей, то пусть это останется его маленьким делом. К такому документу придраться трудно. Молодец, сказочник, оперативно выполнил домашнее задание.

Ну, если хвалить – так хвалить. Посмотрим сегодня расходы на закупку напитков и продуктов. Пе́трович подошел к стеллажу, нашел папку «Поставщики», уселся за стол, закурил трубку, нажал кнопку звонка (пусть Марта принесет мне кофе) и стал просматривать закупки соков, минеральной воды, напитков: линейка как в хорошем баре, даже рисовая водка (интересно, чего-нибудь нет?). И поставщики разные. Видимо, секретарь изучает рынок и не закупает большим оптом. Вот монастырское вино – напрямую из монастыря. Еще раз молодец.

Вошла служанка, он попросил на английском «биг американо», она улыбнулась и вышла. Теперь продукты для кухни. Ну, здесь должно быть все в порядке. Свинина, говядина, баранина, птица, кролики (я в субботу тоже полакомлюсь кроликом), хлеб. Пе́трович не стал читать дальше. Все бумаги в порядке. На всякий случай (тут опять вспомнились транспортные расходы) надо только проверить сумму накладных с итоговой цифрой. Нудно, но надо.

Пока он пересчитывал накладные, было выпито два кофе, а от бега глазами по кроликам и птице засосало под ложечкой. Так что Марта с меню пришла очень кстати. Он выбрал сыр и утку в клюкве (если уж птица – так птица), апельсиновый сок, «оранж джус» и встал из-за стола. Пойду вымою перед обедом руки. Он уже было взялся за ручку двери туалета, как та сама открылась изнутри, и Пе́трович нос к носу столкнулся с выходившим мужчиной. Густая седая шевелюра, какая-то неестественная бледность лица, на кончике носа даже видна пудра, массивные очки, из-под которых на Пе́тровича высоко поднялась седая, кустистая правая бровь. Пробормотав «простите», мужчина быстрым шагом пошел по коридору. Аудитор посмотрел ему вслед. И плечи пиджака как-то неестественно приподняты. «Наверное, подплечники, – догадался Пе́трович. – И пудра. Отчаянные попытки выглядеть моложе. Интересно, буду ли я подкладывать подплечники в его возрасте?»

Он аппетитно запивал хлебец, обмакнутый в утиный соус с клюквой, когда дверь открылась, и в кладовую вошел секретарь.

– Приятного аппетита. Мы уже можем потихонечку собираться?

– Да, – ответил Пе́трович. В чем преимущество трубки? Сытный обед не вызывал автоматического желания покурить. – Я буду готов через пять минут.

– Хорошо, тогда я буду ждать вас на улице. Мы поедем на моей машине.

По дороге аудитор красочно, не без комплиментов собеседнику, отчитался (щеки секретаря даже порозовели от удовольствия) о результатах прошедшего дня, а потом спросил:

– Скажите, а сегодняшнее оживление – это было что?

– Очередная терапия нашего психиатра. Он пригласил выступить перед членами клуба бывшего «солдата удачи». Знаете, таких еще называют «дикими гусями». Военные наемники всяких там нестабильных африканских режимов.

– И что он рассказывал?

– Делился, как в бою, когда, – тут секретарь слегка ухмыльнулся, – смерть смотрит прямо в глаза, возникает желание жить. И как эта жажда жизни усиливается с каждым последующим боем. Как ночью в зарослях болотного тростника, боясь даже пошевелиться, чтобы не обнаружить себя, так, что пиявки без сопротивления заползали под воротник и сосали его кровь, он мечтал, знаете о чем? О простом «биг-маке».

– Впечатляет. А такая работа – это разве не поляна массовика?

– Вы догадливы. Да, конфликт был. Массовик, узнав о предстоящем выступлении, устроил скандал. Мол, свяжитесь с председателем. Он наверняка будет против. Это уже не психотерапия, а неизвестно что. У нас есть среди членов и молодежь. Еще скажут в департаменте безопасности, что мы проводим агитацию в иностранные легионы.

– А вы?

– Что – я? Связался с председателем. Оставил письмо до востребования на телеграфе, через две недели получил ответ: «Идея очень хорошая. Одобряю». Массовик очень обиделся и сегодня даже не пришел. Демонстративно.

«Значит, те двое не члены клуба, – подумал аудитор, – загорелый – «дикий гусь», а второй, в шелковом пиджаком и платке стиля «пейсли», – психиатр[23]. «Тот еще гусь, – усмехнулся про себя Пе́трович. – Я его именно таким и представлял. Хорошо, что он стоял ко мне спиной. В субботу можно спокойно идти на лекцию инкогнито».

Машина въехала во двор прихода. Несмотря на промозглую погоду, их ждали на улице. Высокая фигура, издалека выдававшая благородное происхождение, и приземистая, объемная, добродушная карикатура на священника. Дон Кихот и Санчо Панса у ворот рая.

Посетители вышли из машины и направились к встречающим.

– Позвольте вас представить, – секретарь сделал жест рукой. – Отец Петер, пресвитер, и отец Бонифаций, наш священник. А это – доктор Пе́трович, наш аудитор.

Стороны учтиво, не пожимая рук, раскланялись, и пресвитер жестом пригласил гостей в церковь.

Внутри все дышало достоинством таинств и светской ухоженностью. Слушая рассказ отца Петера об истории храма, главным образом об исторических вехах его реконструкций и ремонтов (видимо, они только так и понимают мирскую суету