стрёме, – сказала Кристина, подёргивая плечами. – Я всегда говорила, надо в ежовых рукавицах мужиков держать. И быть независимой, что бы там ни было. Всё-таки хорошо я сделала, что на работу вышла. Никогда не знаешь, как жизнь повернётся.

Она постучала пальчиками по своему новому ежедневнику в крокодиловой обложке.

– Ой, да ладно, Франческо мухи не обидит, – подбодрила её Анита.

– Так я его воспитывала все эти годы, – засмеялась Кристина.

– И правильно. Мужчин надо воспитывать, – вторила эхом Снежана, – и сразу замечать стронцо. Вы помните Надю, красивенькую такую, модель? Представляете, её новый бойфренд начал говорить, что она набрала пару килограммов. А она, чтобы вы понимали, иде-аль-ная. И что? Она, бывшая мисс чего-то там, начала сомневаться в своей внешности, в том, что она вообще на что-то способна. Антидепрессанты даже начала пить, ну ты подумай.

Анита сделала глоток воды, но тот встал в горле комом.

«Аморе, не пора ли тебе на диету сесть, смотри, брошу тебя ради модели какой». Бруно так шутил. Иногда ей казалось, что Бруно совсем не думает, что говорит, слишком импульсивный. Сицилиец, наверное, поэтому. Если бы он правда задумался, он, конечно, понял бы, что Аниту эти слова обижают.

Кристина продолжала тараторить:

– У Франческо куча недостатков, но он никогда не позволил себе меня унизить. Я вообще считаю, что самодостаточный мужик никогда не будет самоутверждаться за счёт женщины.

– Получается, мужчинам надо обязательно нами восхищаться, – улыбнулась Анита. – А если не говорит комплименты, то он стронцо?

– Комплименты может и не говорить, но он не должен тебя обесценивать, – деловито заявила Кристина.

Пусть бы только Франческо попробовал её обесценить.

К столику подошла Галя. Она принесла подругам кофе.

– Вот ты, Галя, как считаешь, каким должен быть муж? – спросила Кристина и подмигнула.

– Оставь её, – зашипела Анита.

Галя промолчала, собралась было уходить, но обернулась и тихо произнесла:

– Не знаю… Но… – она помедлила, – муж не должен тебя обижать… и если это происходит, нельзя молчать. Особенно если он… – Галя закусила нижнюю губу и произнесла ещё тише: – …бьёт тебя или детей…

Над столом повисла тишина. Плотная, её можно было нарезать кусками.

– Девочки, а где живёт Галя? Что за квартира? Так всё загадочно… – спросила шёпотом Снежана, когда Галина ушла к другим клиентам.

– Я знаю только, что её побил муж и после этого она, видимо, оказалась в каком-то месте для таких женщин… ну, вроде жертв домашнего насилия. – Анита проговорила это всё быстро, стараясь не развивать дальше тему.

– Как можно дойти до такой степени, чтобы прямо из дома бежать, не понимаю. Неужели раньше уйти нельзя было? Как можно терпеть абьюз? – возмущённо потрясла головой Кристина.

Слово «абьюз» вводило Аниту в задумчивое состояние. Она прочитала недавно статью, что насилие бывает не только физическое, но и психологическое. Считается ли насилием то, что Бруно не разрешал ей говорить с дочкой на русском языке? Или то, что он запретил ей в самом начале носить каблуки и декольте? Или то, как он кидает ей фразочки вроде «не забывай, что ты эмигрантка»? Считается ли насилием, когда толкают? И должна ли она рассказать кому-то про то, как он двинул в неё, беременную, стол?

– Не суди, да не судим будешь, – назидательно произнесла Снежана, скользнула взглядом по Кристининому ежедневнику, стараясь не смотреть ей в глаза.

Так же как Кристину возмущали сценарии обесценивания, временами Снежану бесила Кристинина самодостаточность: она выросла здесь, получила европейское образование, родители Франческо помогли найти престижную работу в крутой миланской компании. Кристине не надо было устраиваться, всё ей преподнесли на золотом блюде.

– Я так и поняла, что Гале очень работа нужна, и чем больше, тем лучше. Хорошо, что мы ей помогаем, – сказала Кристина быстро, поняв, что, возможно, повела себя недостаточно эмпатично. Наличие эмпатии было для Кристины важным качеством и признаком европейской культуры, ей не хотелось, чтобы кто-то думал, что она повела себя не «по-европейски».

Снежана кивнула:

– А я попросила её забирать мальчиков из школы по средам, когда у меня уроки акварели.

– Девочки, кстати, о мужьях. – Кристина подняла бокал. – Вы все приглашены ко мне домой праздновать сорокалетие Франческо. Подарков не надо. Я делаю вечеринку-сюрприз. Позвала Галю в помощь. Приходите с мужьями, естественно.

Фрагмент из дневника Гали:

Всё чаще мне кажется, что я навсегда проиграла, что я ничтожество, ни на что не годное, ущербное, никчёмное… вот она, моя настоящая часть… Поэтому в свои сорок я на дне, а такие, как они, свободны. Они живут, а я карабкаюсь со дна глубокой ямы к свету, и эта моя ничтожная часть говорит, что я не справлюсь.

И я ещё больше наказываю себя за это, за то, что оказалась на дне этой ямы… До сих пор по привычке скручиваю бумагу в несколько слоёв вместо прокладок… Пусть мне будет неудобно… Может быть, Адольфо был прав и я не заслуживаю лучшей жизни.

21

В тот вечер на ужин в «каза фамилья» остались и Ребекка, и сама хозяйка Моника.

Моника давно упрашивала Галю сделать борщ.

«Обожаю этот ваш красный суп».

– Ты что, будешь готовить суп для этих… – фыркнула Зина, не закончив фразу.

Но Галя поняла, что должно было быть в конце фразы. Зина ненавидела хозяйку, воспитателей, она ненавидела всю эту «прогнившую», как она выражалась, систему и каждый день при первой же возможности ярко демонстрировала своё отношение.

Галя не видела ничего плохого в том, чтобы приготовить суп и вместе поужинать. В конце концов, это место так и называется: communità, вроде общины. Тем более по борщу она и сама соскучилась. Конечно, возни с ним невпроворот, поэтому свёклу она взяла готовую. Вместо сметаны купила греческий йогурт; разумеется, он не сравнится с настоящей сметаной, но всё равно неплохо.

Деньги на продукты дала ей Моника.

– И не думай на свои покупать, это же я тебя попросила.

Галя нарезала свёклу, морковку, картошку и вспоминала, как Адольфо просил добавить в борщ красного перчика. Он любил везде его добавлять и громко хохотал потом, что ночью ей мало не покажется. Она почувствовала, каким горячим становится её лицо. Перед глазами пронеслись их с Адольфо ночные сцены. Несмотря на всё, что он сделал с ней, несмотря на все мучения, которые она испытывала последний год, скитаясь по этим местам, иногда она всё ещё чувствовала возбуждение, когда думала об этом.

Хотеть своего же мучителя? Абьюзера? Насколько это нормально?

Галя испытала свой первый оргазм, уже разведясь. Первый оргазм с мужчиной.