Галя достала из своей части шкафчика купленное недавно любимое печенье Беатриче. «Пан ди Стелле». На коричневом фоне упаковки белели звёздочки, на самих печеньях тоже.

– Хотя бы здесь покупают всё вместе и кладут в буфет. В первом месте выдавали по печенью в день, – попыталась успокоить Зину Галя.

Тогда она отдавала Беатриче своё печенье, а соседка, у которой было трое детей, тайком засовывала печенье в лифчик, в трусы и уносила в комнату. Одно печенье в день на ребёнка. Смешно.

Галя поставила пачку с «Пан ди Стелле» на стол, чтобы Зина могла взять себе.

– Как думаешь, – робко спросила Галя, – если я попрошу забрать Беатриче из школы, они согласятся? Хочу ещё по вечерам подработку найти.

Зина помотала головой:

– Ага, счас, они тебе нанялись, что ли? Хотя чё им стоит? Забрать из школы и завести домой, но не-е-ет, блин. Знаешь, сколько стоит час их работы? Ну точно не меньше 40 евро. Будут они на тебя своё время тратить, ты же им не можешь заплатить.

Зина обмакнула Галино печенье в молоко.

– Вчера ко мне Анджела приходила.

Анджела была социальной работницей. Воспитатели отдавали социальным работникам свои еженедельные отчёты, те анализировали, как продвигается процесс адаптации женщин структуры, и вызывали подопечных на беседы.

– О чём говорили? – поинтересовалась Галя.

– Ой, я жаловалась на воспитателей. Что продукты покупают с истёкшим сроком годности и вообще. Достали, – фыркнула Зина. – И что с ребёнком не разрешают по-русски говорить. Какого хрена вообще?

На кухню вбежала дочка Зины, худышка с полубеззубым ртом, протянула руку к пачке «Пан ди Стелле», но тут же получила по рукам от мамы. Девочка отдёрнула руку, захныкала и убежала обратно.

В двери опять зашла Ребекка.

– Сегодня завезём твоего ребёнка к педиатру, будь готова. И пижаму сними, – шикнула она.

Галя встала, одёрнула рубашку, смела со стола крошки.

– Мне пора на работу.

Ребекка снисходительно улыбнулась:

– Браво, Галина! Бери пример, Зинаида, Галя вон тоже молдаванка, но вы такие разные.

Галя хотела сказать Ребекке, что вообще-то она не из Молдавии, но промолчала. Она подумала, что Ребекке совершенно всё равно. «Молдаванка» было для Ребекки метафорой, удобным определением восточноевропейского происхождения.

Все они были для Ребекки молдаванками.

– Сейчас она ещё будет говорить мне, что делать, малолетка сраная, – пробасила Зина.

– Зина… может, ты… – попыталась в который раз Галя.

– Я не буду под них прогибаться, – шикнула Зина. – Они зарплату получают, потому что мы здесь. На нас государство им деньги выделяет, поэтому главные не они, а мы.

Галя только молча поджала губы. В конце концов, Зина взрослая, пусть сама решает.

17

Ребекка зашла в свою комнату. Здесь она оставалась ночевать, когда была её очередь дежурить.

Аккуратную комнату Ребекка запирала на ключ и не позволяла заходить сюда «этим». Она привезла из дома плюшевый розовый плед, удобную подушку, чёрно-белое постельное бельё и неоновую дизайнерскую лампу – светящиеся буквы яркого синего цвета dream merda.

По вечерам Ребекка укутывалась в плед, заваривала травяной чай и читала комиксы «Марвел».

«Ты – мой супергерой», – говорила она бывшему.

Ребекка уселась за белый стол и раскрыла свою тетрадь цвета хаки, куда записывала подробно всё то, что случилось сегодня в «каза фамилья». Она знала, как они боятся её записей, как трепещут. Ну, во-первых, такие правила. Она должна фиксировать прогресс каждой женщины. У каждой мамочки свой проект, своё досье. Любая проверка могла потребовать показать, как происходит ежедневная «интеграция в нормальную жизнь».

Главная цель каждого, кто входил в систему, а значит, попадал под внимание социальных служб, – выйти в нормальную жизнь и стать независимым; главная цель социальных работников и всех тех, кто принадлежит системе, включая такие вот «каза фамилья», – проследить за тем, что мама делает всё возможное, чтобы обеспечить своего ребёнка нормальными условиями. Самое важное, о чём заботились социальные службы и волновался суд по несовершеннолетним, – это дети.

Ребекка тщательно выводила каждую букву: у неё был ровный разборчивый почерк, и она писала лучшие отчёты. Ей это и хозяйка Моника говорила, мол, её записями все зачитываются – и сама хозяйка, и социальные работники. Это не просто отчёты, а произведения искусства. Когда-то она и книгу мечтала написать. Она много о чём мечтала. Ребекка достала из нижнего ящика маленькую коробочку, вынула оттуда кольцо с крохотным бриллиантом, надела его и покрутила вправо-влево.

Смелости выбросить так и не хватило.

Рядом с кольцом лежала фотография. Она и он на яхте. Сардиния, северное побережье.

Всё было бы у них хорошо, если бы не та русская…

Дописав отчёт, Ребекка довольно отложила тетрадь, сняла розовые балетки, устроилась поудобней на кровати, подложив под изголовье подушку, взяла с тумбочки рядом с кроватью комиксы и села листать журнальчик, хрустя чипсами.

Фрагменты из отчёта воспитателей:

Зина

На просьбу не говорить с дочкой на своём языке огрызнулась

Убирать ванную отказалась

С дочкой говорит грубо

Ворует печенье

Работу всё ещё не нашла

18

Воздух наполняли благовония, на полу и подоконниках мерцали свечи.

– Намасте, – произнесла йогиня, сложив руки на уровне груди.

Анита сидела на пёстрых мягких подушках и благоговейно смотрела, как йогиня раскладывает перед собой карты Таро.

– Что же, давай посмотрим, – она нежно дотронулась до карт.

Пальцы йогини были унизаны кольцами с какими-то символами. Серебро колец блестело в мерцании свечей.

– У тебя вот что, – она взяла одну из карт. – Эта карта означает войну. В тебе слишком много мужской энергии. Ты продолжаешь дышать маткой?

Анита кивнула.

– Да, но я не думаю, что это как-то может повлиять, – Анита постаралась говорить самым своим женственным голосом. – Позавчера он запихнул ризотто сыну! – Она поёрзала на подушке взад-вперёд, изо всех сил пытаясь не нарушить гармонию этого наполненного светлой энергией места своими сомнениями.

Йогиня глубоко вдохнула и выдохнула, одарив Аниту умиротворённой улыбкой:

– Помни, дорогая, любой ситуации можно избежать, если не провоцировать. Огонь можно погасить задолго до того, как он возник. Я пропишу тебе одну сильную медитацию. Она будет наполнять тебя ещё большей женственностью и спокойствием. Ведь именно женщина ответственна за атмосферу в доме.

Йогиня уселась в позу лотоса.

– Омммммм, – произнесла она.

Анита попыталась наладить дыхание.

– Омммммм, – повторила она за ней.

Звук завибрировал внутри.

Анита дышала и представляла те образы, которые описывала йогиня.

Она пыталась следить за дыханием, но в голове прыгали мысли.

В ней правда слишком много мужской энергии, а у Бруно на работе