в паре метров от него, жаркое зловонное дыхание зверя опалило лейтенанта. Враг не рычал, но лишь смотрел снизу вверх жадными глазами убийцы, мохнатая морда его застыла, как каменная.

В последний раз лейтенант на авось дернул гимнастерку, но та не поддалась. Мазур плюнул и быстро полез по веткам дуба вверх – все выше и выше. Он не знал, можно ли спастись от медведя, но понимал, что останавливаться нельзя – как раз угодишь прямо в медвежьи когти.

Косолапый, озлобленный погоней, пыхтел где-то внизу, прямо под ногами. В какой-то миг, столкнувшись нос к носу с человеком, мишка, кажется, слегка опешил. В охотничьих байках, когда охотник и медведь выходят прямо друг на друга, у обоих от страха случается медвежья болезнь и оба стремглав разбегаются в разные стороны. Но, видно, этот медведь охотничьих баек не слышал и вообще был не робкого десятка. Этого стоило ожидать: пока шла война, местные звери притерпелись не только к человеку, но и к артиллерийской стрельбе, взрывам авиабомб и прочей военной суете. Если топтыгин выжил посреди такого бедлама, надо думать, характер у него выковался железный. Такого мишку голым задом не напугаешь, такой сам всех напугает и слопает. Не исключено, что он уже попробовал человеческого мяса, а это значит, что отвязаться от него будет крайне трудно.

Не желая быть съеденным, Андрей Иванович споро карабкался вверх по веткам дуба. Медведь, пыхтя, карабкался следом. В какой-то миг он едва не зацепил огромной когтистой лапой ногу человека. Каким бы он ни был старым, двигался он все равно быстрее Мазура, было ясно, что тот обречен. Однако лейтенант так просто сдаваться не собирался. Выработанная за время войны привычка держаться до последнего и использовать даже самый микроскопический шанс не изменила ему и сейчас. Продолжая карабкаться вверх, он судорожно вертел головой по сторонам, пытаясь найти хоть какой-то выход. Прыгнуть вниз – не вариант. С такой высоты он по меньшей мере сломает себе ноги и станет совсем уж легкой добычей. Попробовать перелезть на тонкую ветку, которая не выдержит медведя? Но, когда она сломается под чудовищным весом зверя, вниз полетит не только топтыгин, но и он сам…

Медведь под ним страшно заревел: кажется, он вошел в раж или, может, его просто раздражало упрямство жертвы. Мазур разорвал о сучки нательную рубашку, исцарапал о дубовую кору все руки, но не чувствовал боли: главное, что он был жив. Во всяком случае, пока.

Внезапно он заметил две ветки, которые отходили от ствола почти параллельно. Одна росла над другой на высоте примерно пары метров. Ближе к концу обе ветки истончались. Решение пришло мгновенно: лейтенант встал на нижнюю ветку и пошел по ней вперед, придерживаясь руками за верхнюю. Косолапый, ворча, двинулся следом. Мазур, оглядываясь на медведя, быстро шел вперед, стараясь поскорее достигнуть безопасного, тонкого конца ветки. Топтыгин не отставал. Ветка под ним опасно затрещала, но, увлеченный погоней, он не обратил на это внимания. Он потянул лапу к лейтенанту, который замер, балансируя, в метре от него. Мазур, вцепившись руками в верхнюю ветку, подпрыгнул и ударил ногами по ветке, на которой стоял и по которой сейчас подбирался к нему медведь. Раздался тошнотворный хруст, ветка сломалась пополам, как раз в том месте, где стоял на ней косолапый.

Хищник мгновенно извернулся, пытаясь уцепиться за обломанный конец, но когти его скользнули по коре, и он следом за сломанной веткой полетел вниз с высоты четвертого этажа. Падая, он хватался за проносящиеся мимо ветки дуба и тем несколько замедлил падение – но и не более того. Спустя пару мгновений раздался тяжелый звук, как если бы на землю шмякнулся мешок с цементом. Лес огласил обиженный рев, эхо завыло ему вслед и разнеслось далеко по окрестностям.

Мазур, который, вцепившись руками, висел на верхней ветке, увидел, как рухнувший с дуба медведь подхватился и, прихрамывая, заковылял в лесную чащу.

– Ух, – сказал сам себе лейтенант, – еле спасся…

Продолжая висеть на руках, не без труда он зацепился ногами за ветку, подтянулся и оказался на ветке уже верхом. Некоторое время он просто сидел на ней, стараясь отдышаться.

– Ну, что ж, дорогие товарищи, – проговорил он наконец, – за такое чудесное спасение не мешало бы, конечно, поднять бокал шампанского или, на худой конец, стопку медицинского спирта. Но, увы, нет у нас ни того ни другого. Так что будем потихоньку спускаться на грешную землю, а там видно будет.

Вообще-то Мазур обычно не разговаривал сам с собой, но тут уж больно драматическая вышла история, надо было хоть как-то снять внутреннее напряжение. И кажется, отчасти ему это удалось. Во всяком случае, когда он наконец стал спускаться по дереву вниз, руки и ноги его уже не дрожали.

Попутно старлей отвязал от дерева гимнастерку, которую бросил, спасаясь от медведя, и быстро напялил ее на себя. Обретя, таким образом, цивилизованный вид, он продолжил свой спуск на землю. Правда, делал он это не торопясь, потому что не очень-то доверял топтыгину. Может, тот и не был так уж сильно травмирован падением, а специально спрятался в кустах, а когда он окажется внизу, возьмет и выскочит, чтобы сожрать бедного лейтенанта?

Все еще зорко поглядывая в ту сторону, куда ушел медведь, Мазур осторожно спускался по стволу, готовый в любой момент взлететь обратно. Но все было тихо, никто не ревел, не вздыхал и не ломал ветки. Похоже, фортуна наконец повернулась к лейтенанту лицом. Он спрыгнул на землю.

– Хальт! – загремело у него за спиной. – Хенде хох![13]

Глава пятая. Немец поневоле

Косолапый, оказывается, ушел не просто так. Только теперь Мазур понял, что медведь почуял присутствие людей. И не просто людей, а вооруженных эсэсовцев. Небольшая карательная команда прочесывала окрестности леса, искала остатки партизанского отряда. Но вместо партизан наткнулась на Мазура – и неожиданность эту никак нельзя было назвать приятной.

Конечно, если бы не медведь, старлей учуял бы появление фрицев за версту. Однако он думал только о том, как бы не пропустить новое появление топтыгина, и не заметил затаившихся в кустах фашистов…

– Хенде хох! – снова повелительно крикнули ему из кустов.

Мазур, не поворачиваясь, покорно поднял руки вверх.

– Рус? – спросил за спиной чей-то жестяной голос.

– Рус, – не стал спорить лейтенант.

В следующий миг кто-то ударил ему по затылку чем-то тяжелым и твердым. Мазур не устоял на ногах, полетел носом в землю. Хорошо, травы было много и была она мягкой, хотя физию все равно поцарапало.

Андрея прижали тяжелым твердым коленом к земле. Перевернули на спину, свели руки перед собой. Щелкнули, застегиваясь, наручники. Подняли за шиворот, встряхнули, развернули. На него насмешливо глядели трое эсэсовцев,