Вся политическая карьера Бэннона была связана с полит-медиа, а также с интернет-медиа, то есть со СМИ, где всем управляют непосредственные отклики. Формула Breitbart должна была устрашить либералов тем, что база данных заполняется с удвоенной энергией: здесь чередуются клики возмущенных и восхищенных пользователей. Каждый себя определяет по реакции противника. Этот конфликт и является медианаживкой, отсюда и политическая приманка: отныне политика – не искусство компромисса, а искусство конфликта.

Истинной целью было разоблачить лицемерие либеральных взглядов. Каким-то образом, вразрез с законами, правилами и обычаями, либеральные глобалисты протащили миф о более или менее свободной иммиграции. Двойное лицемерие, так как администрация Обамы тихой сапой довольно агрессивно депортировала незаконных иммигрантов – главное, не сообщать об этом либералам.

– Люди хотят вернуть себе страну, – говорил Бэннон. – Все очень просто.

* * *

Своими УП Бэннон рассчитывал развеять либеральные надежды на продолжение уже нелиберального процесса. А достичь своих целей он решил не по мягкому сценарию, дабы не вызывать лишнего раздражения и, так сказать, оставить либеральный фиговый листок на месте, а по самому жесткому.

Зачем вам это надо? – логический вопрос, который задал бы ему любой, кто видит высшую функцию правительства в том, чтобы избегать конфликтов.

Так рассуждало и большинство должностных лиц. Новые назначенцы в правительственных агентствах и департаментах, включая Службу внутренней безопасности и Службу государственной безопасности – генерал Джон Келли, тогда директор СВБ, высказывал недовольство неразберихой, вызванной иммиграционными ПП, – желали одного: крепко встать на ноги, прежде чем они столкнутся с новыми драматическими вызовами. Старым обамовским назначенцам, еще занимавшим большинство мест в исполнительной власти, казалось непостижимым, что новая администрация лезет из кожи вон, запуская процедуры, по большому счету, уже существовавшие, да еще в таких подстрекательских, вызывающих, человеконенавистнических формулировках, которые непременно получат отповедь от либералов.

Миссия Бэннона состояла в том, чтобы вывести на чистую воду глобального либерального голого короля, особенно нелепо, по его мнению, демонстрирующего себя в отказе видеть колоссальные издержки от неконтролируемой иммиграции. Он хотел вынудить либералов признать тот факт, что даже их правительства, вроде обамовского, занимались реальной политикой замедления иммиграционных процессов – чему только мешал их отказ сказать “да, такие усилия предпринимались”.

Президентские указы писались, чтобы продемонстрировать беспощадность позиции администрации (или Бэннона). Проблема, однако, была в том, что он толком не знал, как менять правила и законы. И понимал, что это может быть легко обращено против него. Сам процесс перемен – его враг. Но главное, его запустить – неважно как – и притом немедленно, в качестве сильных контрмер.

Была не была – вот он, принцип Бэннона, мощная сыворотка против апатии и сопротивления американской бюрократии и истеблишмента. Именно бессистемность подхода “была не была” и позволит чего-то добиться. Вот только, даже если ты принимал установку “неважно, что ты не знаешь, как это делать, главное – делать”, оставалось непонятным, кто будет осуществлять тобой задуманное. И, как следствие, поскольку никто в администрации Трампа не знал, как делаются дела, было до конца неясно, кто что делает.

Шон Спайсер, чья работа буквально заключалась в том, чтобы объяснять, чтó люди в администрации делают и почему, часто не находил нужных слов – ни у кого не было конкретной работы, никто не мог выполнить свою работу.

Прибус как глава аппарата должен был заниматься совещаниями, планированием и наймом сотрудников, а также отслеживать, как функционируют разные отделы. Что касается Бэннона, Кушнера, Конуэй и дочери президента, то у них не было прямых обязанностей, и они могли придумывать их по ходу дела. Они делали, что им заблагорассудится. Они жили одним днем – при этом не понимая, как осуществлять задуманное.

Например, Бэннон с его установкой “просто делай это” не пользовался компьютером. Как он может что-то делать? – не понимала Кэти Уолш. Но в этом-то и кроется разница между большими мечтами и маленькими. Процесс – вздор. Экспертиза – последнее прибежище либералов, пасующих перед общей картиной. Чтобы вершить большие дела, надо этого сильно желать. “Не мучайся из-за ерунды” – вот вам, вкратце, мировоззрение Дональда Трампа и Стива Бэннона. “Стратегией Стива был хаос”, – резюмировала Уолш.

Бэннон поручил Стивену Миллеру написать УП по иммиграции. Миллер, пятидесятипятилетний мужчина, сохранивший повадки тридцатилетнего, когда-то был помощником Джеффа Сешнса, которого, с учетом его политического опыта, привлекли к кампании Трампа. Правда, кроме того, что он был убежденным крайне правым консерватором, других способностей у него не просматривалось. Его брали как спичрайтера, но он ограничивался основными тезисами, а на связные предложения его уже не хватало. Он считался политконсультантом, хотя ничего не смыслил в политике. Он считался среди них интеллектуалом, хотя сознательно не читал книг. Он считался специалистом по коммуникациям, при том что постоянно порождал антагонизм. Во время транзита власти Бэннон отправил его в Интернет, чтобы Миллер малость поднаторел и научился писать исполнительные указы.

Когда Бэннон перебрался в Белый дом, у него уже был на руках черновой УП по иммиграции с запретом на въезд, недопуск всех мусульман разом в Соединенные Штаты, который позже, отчасти по настоянию Прибуса, с неохотой урезали, после чего указ стал в народе восприниматься “всего лишь” как драконовский.

В атмосфере маниакального желания поймать кота за хвост, при тотальном непонимании, как это делается, за взятыми с потолка цифрами присутствовавших на инаугурации и безумной речью в штаб-квартире ЦРУ последовал президентский указ, переворачивающий всю американскую иммиграционную политику, причем его в глаза не видел практически никто в самом федеральном правительстве. Обойдя юристов, регуляторов, агентства и личный персонал, ответственный за его подготовку, Трамп – за спиной которого звучал тихий, настойчивый голос Бэннона, обрушивавший на президента поток запутанной информации, – подписал то, что перед ним положили.

В пятницу 27 января запрет на въезд в страну сразу после подписания вступил в силу. А что в результате? Взрыв ужаса и негодования в либеральных СМИ, потрясение в иммигрантских сообществах, громкие протесты в крупнейших аэропортах, полная растерянность в правительстве, а на Белый дом обрушились нравоучительные тирады, предостережения и оскорбления от друзей и их семейств. Что ты натворил? Ты понимаешь, что ты делаешь? Ты должен это остановить! Ты же себя похоронил, едва успев начать! Кто там у вас всем занимается?

Но Стив Бэннон был доволен. Он мог только мечтать о том, чтобы провести столь четкую линию между двумя Америками – трамповской и либеральной, – а также между своим Белым домом и Белым домом тех, кто не готов спалить его дотла.