– Понятно, – сказал Алексей, очищая мандарин. Знакомый запах невольно заставлял улыбаться. – Одиночкой порой быть проще. Во всяком случае, знаешь, что по тебе никто плакать не станет, если вдруг…

– Разве же это хорошо? – серьезно спросила Лариса. В глазах ее плясали огоньки свечей. – Когда никто не ждет? Когда не к кому возвращаться?

– Во всяком случае, я так считал, – пожал он плечами. – Только вот подыхать одному – хуже не придумаешь.

– Перестань об этом, – попросила она. – Не надо, Серый. Не сегодня.

– Не буду…

– Вон, уже президент маячит, – указала Лариса на экран, – сейчас салют начнется. Давай вставай и иди на балкон, а я куртки принесу! Да обуйся, холодно же!

Ночь выдалась ясной, салют из-за реки было видно прекрасно, только вот мороз стоял лютый. Алексей не удержался, обнял Ларису сзади поверх пуховика – для тепла, конечно, – и не столько смотрел на разноцветные залпы, сколько пытался понять, чем пахнет от ее волос: хвоей или летним лугом?

– Все, закончилось, идем в дом, а то у тебя уже руки ледяные, – сказала девушка, разворачиваясь и ненавязчиво отстраняясь. – Греться, Серый! Не хватало тебе снова заболеть… Иди сунь лапы под горячую воду, а я пока приберусь и чаю поставлю.

Отогревшись, он заглянул на кухню: Лариса сосредоточенно распихивала тарелочки и лоточки в по полкам холодильника.

– Это невыносимо, – пожаловалась она. – Готовила вроде бы на двоих, а все равно на неделю осталось! Вечное праздничное проклятие, как мама говорит. Правда, сама всегда готовит такие тазики салатов, что потом еще и поросята пируют, когда этот винегрет и прочее у всех уже из ушей лезет!

Алексей не выдержал и засмеялся.

– Иди, я чай заварю и приду, – велела Лариса. – Найди пока там что-нибудь музыкальное, но без дрыгоножества и рукомашества, ладно?

– И без голых задниц в перьях, – понятливо кивнул он и ушел шерстить программу в поисках чего-нибудь относительно пристойного.

И наткнулся на какой-то музыкальный канал, сперва пролистнул его, потом вернулся, услышав знакомые слова. Те самые, про живущие своей жизнью вещи. И, что называется, «залип» уже на следующем треке. И еще на одном…

– Серый, это не очень новогодние композиции, – серьезно сказала ему Лариса, перегнувшись через спинку дивана и отобрав у него пульт. – Уж «Формалин» так точно. Если захочешь послушать, у меня вся дискография есть, но сегодня давай лучше хиты восьмидесятых включим, я к ним питаю слабость.

Он кивнул, но в ушах все равно звучало: «у меня ее лицо, ее имя, свитер такой же синий, ключи проверяю в кармане». И вспоминалась собственная мысль: а что, если я – это вовсе не я?

Ему на виски легли прохладные ладони.

– Ты горячий какой-то. Температуры нет? – встревоженно спросила Лариса.

– Нет, это я так погрелся, – Алексей запрокинул голову, глядя на нее снизу вверх. Поза, кстати, абсолютно беззащитная: и горло подставлено, и шею, если умеючи, свернуть можно запросто. – Что у тебя там за плюшки? Пахнет так, что я сейчас слюной истеку!

– Но-но, нечего мне диван пачкать! – засмеялась она, отпустила его и обошла диван. – Но погоди с плюшками… Держи подарок.

Алексей взял маленький сверток, повертел так и этак.

– Ну хватит обнюхивать, открывай, – потребовала Лариса.

Внутри оказалась какая-то странная штуковина – небольшой кружок, фигурно переплетенный серебристыми и черными шнурками, с подвешенными к нему бусинами, пушистыми белыми перышками и отделанный кусочками серого меха.

– Что это?

– Ловец снов, – серьезно ответила Лариса. – Повесь в комнате, где душа подскажет, возможно, сумеешь увидеть что-нибудь важное.

– На окне, – сказал вдруг Алексей, покачивая безделушку в руке. Прозрачные искристые бусинки взблескивали на свету. – Там, куда лунный свет падает.

– Попробуй.

Он осторожно положил подарок на край стола, сунул руку в карман и потребовал:

– Закрой глаза.

Лариса покорно зажмурилась, и он надел ей на шею цепочку.

– У меня больше ничего нет, – сказал он, – и я не знаю, что вообще тебе дарить.

Девушка открыла глаза и взяла на ладонь пулю, порядком потертую и поцарапанную.

– Вот на столько с сердцем разминулась, – Алексей без улыбки развел пальцы на сантиметр.

– Да-а, ты стреляный волк, Серый, – серьезно ответила она. – Спасибо. А теперь – плюшки!

Разумеется, первого числа они проспали заполдень, пока возмущенные и голодные кошки не напомнили о себе мявом, накормили их, сами перекусили оставшимся от вчерашнего пиршества и снова расползлись по комнатам. Алексею поздравлять было некого, разве что соседок, ну так он это сделал накануне, а Лариса звонила родителям, коллегам, знакомым…

– Серый, я завтра поеду к предкам, – сказала она, постучав по косяку. – А то если на Старый Новый год, я там завязну, а так приеду, чайку попью, всех одарю и вернусь. С голоду ты тут не помрешь, я думаю.

– Да уж, – тяжело вздохнул он и подергал ремень. – Ларис, прекрати готовить постольку! У меня силы воли не хватает отказаться, а лишний вес я могу разве что голодовкой сбросить!

– Нет у тебя лишнего веса, – девушка бесцеремонно потыкала его в здоровые ребра. – Кожа да кости. Ты пока болел, исхудал до неприличия, так что не валяй дурака. Пойду подарки собирать…

Вечером в ванной Алексей посмотрел на свое отражение и вынужденно признал, что Лариса права: он всегда был хоть и крупным, но поджарым и жилистым, не то что накачанный здоровяк Влад. Только вот джинсы, прежде сидевшие впритык, теперь падали, стоило расстегнуть ремень. «Стало быть, – философски решил он, – голодать пока рано. А то и впрямь ребра торчат.»

Лариса уехала рано поутру, оставив записку, мол, не забудь пообедать и покорми кошек. От обеда Алексей отказаться не смог, кошки тем более: сели по бокам и требовали кусочек то мяса, то рыбки… И если палевая только умильно заглядывала в глаза и иногда осторожно трогала руку бархатной лапкой, то полосатая бесцеремонно вцеплялась в рукав или ногу когтями, или вовсе норовила стянуть что-нибудь из тарелки. Причем из своих мисок они есть не торопились, отслеживая, что еще вкусного осталось на столе…

– Все, хватит, а то мы лопнем, – сказал им Алексей и собрался было мыть посуду, но тут зазвонил городской телефон.

В отсутствие Ларисы он трубку никогда не брал, потому что лично ему звонить никто не мог, а кто мог – тот знал номер мобильного. Однако в этот раз телефон просто разрывался, и Алексей не выдержал.

– Лара?! – выпалила трубка, едва он ее поднял.

– Ларисы нет дома, – вежливо ответил Алексей. – Она уехала к родителям.

– Уехала… – в трубке протяжно вздохнули. – Давно?

Он взглянул на часы.