«В интернете сказали, что это конец».

Я отвечал:

«Ого, какая классная моча, наваристая!»

Или же Сема мог внезапно прислать паническое сообщение:

«Ой, у меня что-то потемнело в глазах».

А я уравновешенно писал ему в ответ:

«У всех потемнело, сейчас десять вечера».

Наконец, Сема спешил сообщить мне о том, что он выпил простокваши, и у него теперь страшно пучит живот. А я парировал:

«Знаешь, старик, а вот это уже довольно серьезно! Есть знаменитый „Медицинский Центр Страшной Вспученности Живота имени Матроскина” в Простоквашино, я тебе пришлю адрес».

Как ни странно, такая терапия сарказмом другу помогала. Я же, со своей стороны, не боялся лечить его по скайпу, не имея медицинского образования, поскольку знал, что Сема неоднократно посещал разнообразных врачей, и те каждый раз отпускали его с миром доживать до ста. Ничего серьезного у него не было.

Но однажды мой вечно умирающий приятель озадачил даже меня, его фейкового скайп-доктора.

«Слушай, у меня голову в сиськах сдавило», – написал мне Сема (лексика оригинала сохранена).

Я несколько раз перечитал сообщение. Попытался представить, что сейчас происходит на той стороне скайпа. Даже вспотел немного.

«Ну, так это же здорово, – ответил я Семе в нерешительности, – продолжай в том же духе».

«Ой, прости, – пришло от него новое сообщение, – автозамена, зараза, исправила: не в сиськах, а в висках».

«Первое, конечно, было лучше, – ответил я ему рассудительно, – но и второе не страшно».

Я отложил телефон, а сам подумал: лучше бы, Сема, у тебя, и правда, в первом сдавило. Может быть, хоть тогда бы ты от меня отстал.

Это неживое общение с лучшим другом меня угнетало. Современные технологии для таких, как я, аналоговых динозавров – яд. Можно хоть обложиться айфонами и укрыться айпедом: все равно внутри будет адски пищать модем и со скрипом вращаться телефонный диск.

Современные технологии выключают чужие глаза, отворачивая нас друг от друга и разлучая взгляды. А это благоприятный климат для цветения всех форм лжи – и маленькой бесполезной, и большой дорогостоящей. Врать, не глядя в глаза, в разы проще.

Как-то раз я обновил «операционку» своего айфона до последней версии. Точнее – айфон сам себя обновил, в ночи, у меня за спиной, не в силах больше ходить, как лох, с предпоследней «айос». Это обновление сделало мой телефон еще более интерактивным: я не успевал захотеть, а он уже исполнял желаемое.

На следующее утро после установки новой «айос» я получил по скайпу очередное сообщение от агонизирующего Семы. Он в сто первый раз бубнил что-то невнятное про свое очередное артхаусное докторхаусное заболевание. В доказательство друг прислал мне полное собрание сочинений своих последних анализов (как в организме одного человека может скапливаться столько жидкости?).

Мне очень не хотелось отвечать Семе – только транжирить на него все дорожающую с возрастом валюту своего времени. Меня уже давно заждались в анналах (пусть звучит не слишком благозвучно, но ведь заждались же), а тут он отвлекает своим земным и желтым.

Пока я ломал голову над тем, как отшутиться, айфон ушел в спящий режим, и его экран заблокировался. «Даже техника не выдерживает этого Сему», – успел подумать я, как вдруг телефон снова самопроизвольно включился. На заблокированном экране высветилось два слова: «ответить» и «превосходно». Я, как человек с наивысшим образованием (аспирантура же идет после высшего), догадался, что мой не по годам поумневший смартфон таким элегантным образом предлагает мне на выбор несколько вариантов реакции на сообщение Семы в скайпе: либо написать ему ответ вручную, либо воспользоваться предустановленным выражением «превосходно». Обрадовавшись такой внезапной помощи, я, конечно, выбрал опцию легко отделаться от друга и нажал «превосходно», имея в виду показатели белка и билирубина в его моче, на которые, понятное дело, даже не взглянул.

«Чего это ты мне такое прислал?» – написал Сема.

Я опешил и полез с заблокированного экрана внутрь телефона, в скайп, открыл нашу переписку и обнаружил, что под словом «превосходно» айфон подразумевал отнюдь не слово «превосходно», тупая железяка, а нечто иное: рисунок большого пальца вверх. И вот именно этот рисунок большого пальца вверх я в результате и отправил Семе.

Казалось бы, в чем проблема. А проблема была. Дело в том, что Сема, вдобавок к ипохондрии, начальственному величию и прочим своим недостаткам, еще и страшный пошляк. Как только его земля носит и на руках жена (а она его носит на руках и пылинки сдувает). Поручик Ржевский из анекдотов с него, родимого, писан. Сема способен опошлить неопошляемое, даже черный квадрат Малевича. Я всегда старался писать ему максимально нейтрально, чтобы не подставляться. А он, зная мой тонкий литературный вкус, каждый раз норовил обдать меня этаким, дабы мне было не повадно дефилировать в белом.

А тут целый палец отправился. Еще и большой.

«Палец», – ответил я Семе честно.

Молчание. Неужели проканало, думаю. Точнее – подействовало, «проканало» – это словечко из его, вражеского, лексикона. Ну, да, натурально молчание, видимо, не просто подействовало, а именно что проканало.

И тут на моих глазах этот злосчастный большой палец начал двигаться. Прямо в моем ответном сообщении в скайп. Динамичный оказался палец, анимированный. И двигался он настолько неоднозначно, что даже у меня, в белом, промелькнула скоромная мысль. И не одна.

Я досчитал в уме до трех.

И мне в скайп повалилось. Сообщение за сообщением. Так Сема еще не изощрялся. В его цифровом монологе было только два приличных слова – палец и Батлук. Причем несколько раз они весьма неосторожно встретились в одном контексте.

Все-таки все эти современные технологии – не мое, решил я тогда. Пылесосы все умнее, я все глупее.

А еще я подумал, что нам с Семой надо на бумажные письма переходить. Там, как ты палец ни нарисуй, он двигаться не сможет.

И снова здравствуй, «Почта России»!

И прощай. Потому что для пьер-ришаров «Почта России» – идеальное минное поле.

Как-то раз жена попросила меня получить на почте свою посылку.

Она написала на меня доверенность от руки. Мол, прошу выдать этому красивому молодому человеку все.

В то время как раз начали ходить разговоры о том, что «Почта России» стала лучше. А мне как-то не верилось. Это как сказать, что ад стал лучше.

В общем, шел я туда скептически настроенным.

Здание оказалось старым, советским. Ручки на двери не было. А так как я никогда не угадываю, в какую сторону открываются двери, то какое-то время я скребся снаружи окровавленными пальчиками. Наконец, мне удалось попасть внутрь.