– Твоя семья? – У Летти глаза полезли на лоб.

– Моя двоюродная бабушка Иоанна, она живет в Афинах. А еще дяди, тети, двоюродные братья и сестры и все жители моей деревни на Гераклиосе – острова, откуда я родом.

– И они все прилетят из Греции? Конечно, будет мой отец…

– Нет, – отрезал Дариус.

– Нет? – не поняла Летти. – Мы могли бы пожениться на Гераклиосе, если они не смогут путешествовать. Я всегда хотела побывать на греческих островах…

– Я имею в виду твоего отца. Он не будет приглашен.

– То есть как? Он мой отец. Он поведет меня к алтарю. Ты его не любишь – я знаю, но он – моя семья.

– Летти, я думал, что ты поняла. – У него окаменел подбородок, голос стал ледяным. – Я не желаю, чтобы ты или наш ребенок приближались к этому человеку.

– Что?

– Это не обсуждается. – Дариус повернулся к ней и схватил за плечи. – Я возмещу все, что он украл. Но это – плата за то, что ты выбросишь своего отца из нашей с тобой жизни.

Летти отпрянула от него.

– Но он мой отец. Я люблю его…

– Он давно потерял право на твою верность. Ты что думаешь, я захочу иметь жулика, вора у себя в доме рядом с моей женой… моим ребенком? – Дариус смотрел на нее с едва сдерживаемой яростью. – Нет.

– Он не собирался умышленно никого обирать, – попыталась оправдать отца Летти. – Он надеялся, что дела на фондовой бирже улучшатся и он сможет заплатить всем. Он просто растерялся, когда мама умерла. А с тех пор как вышел из тюрьмы, плохо себя чувствует. Если бы ты знал, что он вынес…

– Ты ждешь, что я его пожалею? За то, что он болен? За то, что потерял жену? Из-за него мы с тобой расстались. Из-за него мой отец умер, еще не состарившись, а он проработал на него почти двадцать пять лет. И вот как твой отец его отблагодарил!

– Дариус, пожалуйста…

– Ты ждешь, чтобы я позволил этому человеку вести тебя к алтарю? Чтобы он взял на руки моего первенца? Нет. – Дариус стиснул зубы. – Он чудовище. У него нет ни совести, ни души.

– Ты не знаешь его так, как я…

Дариус вдруг сменил тактику.

– Если ты действительно его любишь, то сделаешь так, как прошу я. Он внакладе не останется.

– Господи, что такое ты говоришь!

– Поскольку я заплатил все его долги, ему нечего бояться – больше никто руку ему не сломает. Он может остаться в вашей бруклинской квартире и не платить за аренду. У него всегда будет еда и все необходимое. Но он должен почувствовать последствия того, что сделал. Летти, твое будущее – со мной.

Отодвинув тарелки, он встал и подошел к столику при входе, где лежала сумка Летти, вытащил ее телефон и передал ей.

– Позвони ему, – спокойно заявил Дариус. – Узнаешь, что он тебе скажет.

Летти смотрела на телефон, словно на отраву. Выхватив телефон у Дариуса, она набрала номер и поднесла трубку к уху.

– Привет, папа. – Она замолкла. – Да. Прости. Ты волновался – это понятно. Мне следовало… Что? Ты это видел? – Она посмотрела на Дариуса: – Папа потрясен. Твое объявление о том, что ты заплатишь пять миллиардов долларов, уже появилось во всех новостях. И о нашей помолвке тоже.

– Разумеется, – едко заметил он.

– Что, папа? О да, мы очень счастливы. – Летти закусила губу. – Нет, папа, есть одна сложность. Ужасная… – Голос у нее прервался. – Не знаю, как сказать… – Летти сделала глубокий вдох. – Я не смогу больше с тобой видеться. И видеть ребенка ты тоже не сможешь.

Дариус наблюдал за ее лицом, когда она слушала ответ отца. Вид у нее был жалкий.

Но он запретил себе такую роскошь, как жалость. Он поступает жестоко, чтобы быть добрым. Он спасает слабое любящее сердце Летти.

– Нет, – прошептала она в телефон. – Я тебя не оставлю. Это не…

Летти снова замолкла, лицо сморщилось от горя. Наконец она еле слышно выдавила:

– Хорошо, папа. Хорошо. Я тоже тебя люблю. Очень. До свидания.

Слезы струились по ее лицу. Она вытерла их и отдала телефон Дариусу:

– Он хочет поговорить с тобой.

Дариус уставился на телефон – этого он не ожидал, но трубку взял и холодно спросил:

– Что вам нужно?

– Дариус Кириллос. – Голос Говарда Спенсера нельзя было не узнать, хотя голос и постарел, и немного дребезжал. – Я помню тебя маленьким мальчиком, когда ты только приехал в Фэрхоулм. Ты едва умел говорить по-английски, но был замечательным парнишкой.

Ненужные воспоминания промелькнули в мозгу. Он впервые появился в Фэрхоулме с отцом, чужим для него человеком. А он был замкнутым одиннадцатилетним мальчиком, осиротевшим после смерти бабушки. Дариус был растерян и потрясен Америкой и скучал по Греции. К тому же Говард Спенсер представлялся ему величественным иностранным королем. Но он привечал одинокого мальчугана и даже попросил пятилетнюю дочку подружиться с ним. Несмотря на разницу в шесть лет, Летти, заботливая и добрая девочка, быстро стала его подружкой, делилась игрушками и показывала окрестности, поля и пляж. Говард Спенсер дарил ему подарки на Рождество и наставлял, как добиваться в жизни того, чего хочешь.

Косвенным образом Говард Спенсер помог ему основать собственную компанию по разработке программного обеспечения. Подростком Дариус увлекся компьютерами и вскоре уже отвечал за каждый технический прибор, за систему безопасности и за радиосвязь в Фэрхоулме. Именно Говард Спенсер оплатил Дариусу обучение программированию в местном колледже.

У Дариуса что-то дрогнуло внутри. Чувство вины? Он тут же стал оправдывать себя. Да, Спенсер поощрял его и заплатил за обучение. А на какие деньги? На ворованные своей финансовой пирамидой!

– Да, ты был хорошим мальчиком, – тем временем продолжал Говард. – Но упрямый, с этой твоей греческой гордостью. Всегда хотел делать все сам. Летти – единственная, кому ты позволял тебе помочь. Но все равно считал, что всем управляешь ты. Ты не понимал, какая она сильная.

– Итак, в чем дело? – спросил Дариус по-прежнему холодно.

Он услышал, как старик вздохнул.

– Позаботься о моей дочери, – сказал он. – Об обоих – о Летти и моем внуке. Я знаю, ты это сделаешь. Только поэтому я и позволил ей уйти.

Связь внезапно оборвалась.

– Что он сказал? – с несчастным видом спросила Летти.

– Он сказал… – Дариус с удивлением смотрел на телефон в руке.

Черт бы побрал старика! Он, должно быть, затеял долгую игру. Рассчитывает на то, что Летти после свадьбы заставит его смягчиться и простить отца?

Но он никогда его не простит. Он скорее умрет, чем позволит Говарду Спенсеру пролезть в их жизнь.

– Скажи, о чем он говорил, – едва не плача, просила Летти.