Зинаида тут же отпарировала:

– Ты что, Лёвушка, советских новостей в детстве обсмотрелся? Лучше расскажи, сколько водочки перед этой битвой внутрь принял! Или ты как викинги, сомы с мухоморами хлестанул? У-у-у! Никогда не забуду – на сцене глашатай объявляет о наступлении британцев, и тут же один могучий воин – с мечом в руке и шлеме на голове с диким кличем врывается на сцену. Павел Борисович даже обдумывает применить эту концовку четвёртого акта в спектакле. Только говорит, плохо, что Шекспир не додумался.

Лев снова смутился:

– Да ладно, какой я воин – просто хотел Филиппа спасти. И ничего я не принимал – так, в рабочем порядке только, не больше. Да и гадов этих ненавижу! Откуда она взялась-то? Да ещё огромная такая, да чёрная! Смотрю, а она сверху трос обвила, и понемногу вниз спускается. А там Филя стоит! Ну, я меч схватил, котелок на голову, и рванул!

Иосиф похлопал его по плечу:

– Ну герой, герой. Все твои косяки теперь списаны. Заслужил.

Повернувшись к больному, Мейзель достал из пакета блокнот Филиппа с рассказом, и положил ему на тумбочку:

– Ты тут пока валяешься, займи голову делом, пиши дальше, мне понравилось – вечером вместе с супругой читали. Стало интересно, что дальше будет. Ладно, навестили, мешать не будем. Давай, выздоравливай быстрее, дел полно. И, обратившись к остальным, добавил:

– Пойдёмте, не будем мешать. Поднимайтесь.

Все посетители потянулись к двери, одна Зинаида осталась сидеть на своём стульчике, и махнула рукой:

– Я ещё пять минуточек побуду, а вы ступайте.

Филипп поморщился, подумав: «О, боже мой!...»

Последним выходил Семён, и когда дверь за ним закрылась, Зина наклонилась ближе к кровати:

– Филенька, не сердись, пожалуйста. Почитай мне свой рассказик, а? Ну так сильно интересно – не могу я уйти.

– Зина, да я же говорю еле-еле. Бери да читай. Ты у нас как раз и актриса. Тебе по профессии положено. А я со стороны послушаю, лишним не будет.

– Да я с удовольствием. А почерк у тебя как – не курица лапой? А то наш главреж Боренька Пушевский, иногда замечания на листах прописывает, так ё-п-р-с-т сплошное, а не письменные рекомендации!

Филипп поджал губы:

– Да вроде нормальный, возьми да посмотри, чего спрашиваешь?

Зина взяла в руки блокнот, открыла на первой странице, и стала всматриваться в написанное. Через минуту подняла глаза на Филиппа:

– Да вроде нормальный, правда. Ну слушай тогда, автор.

Читать она начала с самого начала. Сёчин в первый раз за весь период своего литературного опыта слушал собственное произведение со стороны. Но как дивно Зинаида произносила им сочинённый текст! С первых же слов Филипп был просто околдован услышанной дикцией и произношением. У чтицы наличествовал приятный, выразительный голос – глубокий, звонкий, и в то же самое время – мягкий. Текст звучал логично, красиво и уверенно. Временами автор удивлялся услышанному, думая: «Неужели это я сочинил?». А личность актрисы совершенно растворилась в произносимых словах. Слушающий закрыл глаза, и пытался представить её облик, и не мог этого сделать. Перед ним был только описываемый мир, смысл предложений и яркие образы героев. Филипп не выдержал, прервал:

– Воистину в начале было слово! Зина, слушай, у тебя так здорово получается – я просто переместился в Двухголовку, в Косой лес. Да у тебя талант к этому!

Актриса с гордостью улыбнулась:

– Филя, я – профессионал! Ты что, забыл? Больше сотни сыгранных ролей, почти тридцать лет на сцене! Ну что – читаем дальше? Мне тоже интересно!

– Конечно, начинай.

Зинаида продолжила:

«…Лишь ночью было заметно движение светильника во дворе Аристарха, но чем занимался этот колдун, – а именно так все в Двухголовке его называли, – никто не мог сказать, забор у подворья был высокий.

Однажды вечером в его калитку кто-то громко постучал. Хозяин как раз расчищал граблями густую травяную поросль во дворе. Открыв калитку, встроенную в воротину, увидел стоявшего перед ним деревенского кузнеца.

– Чего хотел, Феоктист? Помощь какая нужна? Проходи, на лавочке посидим, вечер сегодня тёплый, добрый. Табаком вкусным угощу.

Мужчины расположились на широкой, из досок сколоченной лавке, устроенной во дворике, возле крыльца дома. Сидение крепилось на двух толстых столбушках, вкопанных в землю, с удобной косой спинкой. Откинувшись, Аристарх достал из-за пазухи расшитый кисет, и протянул его соседу:

– Угощайся. Рассказывай, какая тропка ко мне привела?

Феоктист не торопясь, развязал тесьму кисета, для начала «взял на нюх» его содержимое, и удовлетворённо кивнув, вытащил из нагрудного кармана стопочку нарезанного газетного листа, примял пальцами желобок на одном выбранном, бросил туда щепоть табачной нарезки, облизал край листика, скрутил. Аристарх терпеливо ждал. Когда ароматное облако дыма над гостем развеялось, он и озвучил свою просьбу:

– Духовитый