— Вы ничего не забыли, лэрд Энтони? — рявкнула я не менее яростно. Меланхолию как рукой сняло!

Прокурор удивленно на меня посмотрел, а я тут же принялась себя ругать.

Ну можно же было спрятать свой характер, зачем так явно его демонстрировать!

Удивительно, но Тони стушевался и, прокашлявшись, отчитался:

— Произошло недоразумение, к Фелиции приходила Ракель.

— Да, ты же отдал лее Гариса свой перстень, — кивнул Васкес. — Я так Максу и сказал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Спасибо! — от всей души поблагодарила я прокурора. — Спасибо, что не усомнились в моём разуме!

Я понимала — лэрд Кристиан вступился за меня перед Кортесом вовсе не потому, что я произвела на него впечатление необыкновенно разумной девушки. Я чуть мышь при нем не съела, какая тут разумность? Наверняка причина была в абсолютно ненормальной «невесте» Энтони, была бы она хоть сколько-нибудь нормальной — на менталиста бы не позарилась. Видать, затерроризировала лэри Ракель всю их семью!

Прокурор едва заметно улыбнулся, и змейские бабочки с утроенной силой запорхали у меня в животе.

Надо … поесть…

— Пожалуйста, — потерев глаза, кивнул Васкес.

Что же случилось? Почему он не спал? Да уж никак не развлекался, явно ведь работал… разве можно так себя не жалеть?

«Можно», — печально ответила я сама себе. К сожалению, на ответственных должностях это зачастую единственно возможно — работать на износ. И счастлив тот, кого дома не шпыняют за излишний трудоголизм. Мне-то повезло, Инэс давно смирилась с этой моей привычкой. А бывает иначе, от лея Родригеза жена вот ушла…

Пока я раздумывала о тяжелой доле влюбленного в свое дело работника, лэрд Кристиан подошел к единственному в коридоре высокому окну и, распахнув оконные створки, выглянул на улицу.

Да, надо поесть… от острого приступа голода у меня закружилась голова, в глазах поплыло, и окружающие звуки я слышала, как если бы пуховой подушкой закрыла уши, и подушка эта издавала какой-то жуткий, вымораживающий внутренности монотонный звук.

— Шёл бы ты уже домой — спать, — с трудом разобрала я ворчание Тони.

— Не сейчас, — ответил брату Васкес. — Макс снова слышал зов.

Шум в моей голове исчез вместе с его словами. Надо хотя бы кофе попросить, мне уже шипение какое-то чудится от голода. Причем поняла я это только сейчас, когда оно пропало.

— Когда? — напрягся Энтони. — Он мне не сказал…

— Только что, — снова потер глаза прокурор. — Тревога объявлена, все кто был рядом, уже подключились.

— Змеи, и от меня пользы ноль! — выругался менталист. — Эльза с ним?

— Да, как и её величество. Она как раз пришла в управление, чтобы встретиться с леей Эльзой, когда это случилось, — ответил Васкес и вновь обернулся к окну, приглашающее вытянув правую руку. Не прошло и двух ударов сердца, как на неё опустилась рыжая сова. Почесав птицу за ухом, прокурор вытащил из её клюва записку.

— Пустынный змей… — выдохнул он, прочитав сообщение.

— Что там?! — бросился к нему Тони и, забрав записку из рук прокурора, вспыхнул фиолетовыми искрами.

Что-то случилось, это было абсолютно ясно. Только я почему-то совсем не чувствовала страха, я вообще ничего не чувствовала и ни о чем не думала. Всё, что я могла — слушать странное шипение, которое становилось то громче, то тише, и вовсе не было монотонным, как показалось мне в начале. Это было … словно осыпающийся с высокого бархана раскаленный пустынный песок — завораживающе …

Песчинки золотятся, переливаются на жарком солнце. Порыв ветра подхватывает их и несет далеко за собой, много миль на север, где горячая кровь, впитывается в лишенные силы вдали от матери-пустыни мертвые пески.

Громко стучит чье-то сердце, в такт ему бьет барабан. И песок оживает — там, где только что были красные капли, шипят черные змеи. Они ползут туда, куда зовет их голод, чувствуя добычу раздвоенным языком за несколько дней пути до неё.

— … Фелиция, лея, что с вами? — услышала я встревоженный голос прокурора.

Пустыня вокруг меня дрожала, сквозь её мираж проступали стены коридора. Я сощурилась, изо всех сил сосредотачивая внимание на лице лэрда Кристиана.

— Что-то болит? — спросил меня он, я моргнула, и странное видение окончательно пропало.

Причудится же! Неужели во мне неожиданно проснулся художник? Кровь и всё-такое… Инэс рассказывала, как начала рисовать — это было примерно так же. Яркая картинка, как гром среди ясного неба. Она говорила, что не могла спать и есть, пока не излила её на холст. Ей тогда привиделось бушующее море и крошечный кораблик, пытающийся выжить в сражении со стихией.

А мне вот — пустыня. И змеи. Только что-то никакого желания рисовать я не испытываю… терпеть не могу змей, как и всякий нормальный житель Витории.

— Нет-нет, просто задумалась, — опомнилась я — лэрд ждал ответа, напряженно вглядываясь в моё лицо.

— Лея Эльза пока не сможет заниматься с вами, — сообщил мне он.

— Да, конечно … — покладисто ответила я, а какие варианты?

Узнать бы, что случилось, и выдадут ли мне какого-то другого сопровождающего в мир менталистов? Пока я собиралась с формулировками, тихо сидевшая на руке лэрда Кристиана рыжая сова неожиданно встрепенулась. Прокурор отвлекся на птицу, выпуская её обратно в окно, а у меня в глазах снова начало расплываться. К счастью, на этот раз безо всяких подозрительных картинок в голове.

Наверняка от голода. Где бы разжиться хотя бы бутербродом?..

— Я прошу тебя проводить Фелицию домой, — услышала я усталый, но твердый голос прокурора.

— Ты … уверен, что это … разумно? — медленно подбирая слова, возразил ему Энтони. — Менталистам нужна помощь, а лея — маг с огромным резервом, пусть и не обученный. Поделиться силой с Эльзой или Максом она бы смогла.

Приятно, конечно, что твой потенциал высоко оценили, но как-то бы хотелось для начала немного объяснений и … поесть.

Лэрд Кристиан покачал головой:

— В другой раз. Не на второй день после прорыва.

— Я тебя умоляю, стакан сока, кусок мяса, хороший сон — и резерв восстановится за пару часов.