твоим партнёром и товарищем-спутником в путешествии жизни?

Я медленно вдыхаю, пока нервозность сотрясает моё тело, и стараюсь сделать голос ровным.

— Да.

Мы даём обещания любить и лелеять друг друга, отринуть всех остальных, в болезни и здравии, в богатстве и бедности. Сначала Аксель, потом я, и каждое слово кажется чуть более устрашающим, чем предыдущее.

Может, это мой комплекс чувства вины за ложь. Может, это моя любовь к правде фактам и победе правильного над неправильным, но так неловко давать клятвы, зная, что нарушу их через год. Когда я заканчиваю говорить, мой голос дрожит вместе с моим телом.

И Аксель знает. Он чувствовал каждую дрожь, каждую волну напряжения, пронёсшуюся по мне. Потому что он ни на секунду не отпускал моей руки. До этого самого момента, когда он нежно разжимает хватку и достаёт кольца — мы согласились, что логично будет носить их ради фотографий, которые будут отправлены исполнителю завещания его дяди.

Отдав своё кольцо Скайлер, чтобы та потом дала его мне, Аксель медленно и размеренно надевает на мой палец тонкий ободок из белого золота. Он начинает отпускать, но потом останавливается и наклоняется, нежно поправив кольцо, чтобы оно сидело правильно. В этот момент я вижу, как он, должно быть, отступает на шаг от своих картин, хмурится и изучает, а потом подходит обратно, чтобы сделать всё идеально.

Скайлер мягко поддевает меня и предлагает кольцо. Я принимаю широкий ободок из матового металла, затем беру ладонь Акселя и чувствую, как он напрягается, пока я надеваю кольцо на его палец, и по мне проносится странное ощущение дежавю.

Я чувствую на себе пытливый взгляд Акселя. Мне ненавистно, что я сейчас такая — не могу спрятать все эти уязвимые, непокорные чувства под поверхностью своей привычной яркой улыбки и бодрой энергии. Мне ненавистно, что я выгляжу нетвёрдой, и что мой голос мог звучать неуверенно, тогда как на деле я просто застана врасплох тем, как интенсивно всё это ощущалось.

Надеюсь, я не оскорбила Акселя, не заставила его думать, будто я сомневаюсь или сожалею об этом или о нём или…

Внезапно его ладони скользят вверх по моей шее, обхватывают мою шею и — о Боже — его губы накрывают мои, такие тёплые и мягкие. Моя голова запрокидывается, дрожь в конечностях проходит. Воздух врывается в мои лёгкие, пока я вдыхаю прохладный воздух и тёплого Акселя.

Он целует меня. Он целует меня.

Мои руки безвольно висят вдоль боков, но я покачиваюсь в его сторону, когда он делает шаг ближе и наклоняет мою голову, чтобы углубить поцелуй. Его рот мягко ласкает мой, пока он вдыхает, и наши губы встречаются так крепко и медленно, в головокружительном, терпеливом темпе. Мои веки с трепетом опускаются, кончики его пальцев проходятся по моему затылку и шее сзади, успокаивающе поглаживая, а большие пальцы ласкают подбородок.

Наши рты не открываются. Никаких языков, зубов или стонов удовольствия. И всё же этот поцелуй куда мощнее любого другого в моём прошлом. Этот поцелуй, который эхом отдается в моих костях и помогает обрести почву под ногами. Это поцелуй, который успокаивает, утешает и ласкает нежностью.

Это именно то, в чём я нуждалась.

Когда Аксель отстраняется, я чувствую себя такой же ошеломлённой, каким кажется Ллойд, когда говорит:

— Чувак, я собирался сказать, что ты можешь поцеловать невесту, но ты меня опередил.

* * *

Я всё ещё ошеломлена после того, как церемония признана завершившейся, и Ллойд прощается и уходит, прикуривая косяк. Я сейчас отдала бы большие деньги за одну затяжку.

Мы с Акселем стоим рядом и ждём, пока Беннет корректирует фокус камеры, чтобы сделать фотографии, которые мы отправим в качестве доказательства брака. Преимущество того, что исполнитель завещания живёт в Швеции — требуется лишь отсканировать несколько документов, а потом Аксель напишет небольшое электронное письмо. После этой фотосессии моя часть работы завершится.

— Я кушать хочу, — ноет Скайлер, плюхнувшись на пенёк и сжимая ладошками живот.

— Ещё несколько снимков, — говорит ей Паркер. — А потом устроим бранч4.

У меня тоже желудок болит от голода, и я морщусь как раз в тот момент, когда щёлкает камера. Беннет смеётся.

— Руни, ты фотогеничная, но постарайся расслабиться.

— Извини, — слабо отзываюсь я.

— Акс, обними её одной рукой, — советует Паркер, стоя позади Беннета.

Аксель вздыхает, затем наклоняет голову и понижает голос.

— Ты не возражаешь?

Его дыхание шёпотом обдаёт чувствительную кожу за моим ухом. По мне пробегают мурашки.

— Н-нет, я не возражаю.

Он аккуратно обнимает меня одной рукой, и его ладонь комфортно ложится на изгиб моей талии, а пальцы вскользь задевают рёбра. Я сглатываю и делаю глубокий вдох.

— Как ты? — спрашивает он, глядя в камеру Беннета.

Я поднимаю взгляд на него, застанная врасплох заботой, прозвучавшей в его вопросе.

— Нормально, думаю. А ты?

Я поворачиваюсь обратно к Беннету, когда камера щёлкает, а Аксель говорит:

— Тоже.

Когда Беннет объявляет об ещё одном снимке, пёс несётся к нам, врезается в лодыжки Акселя, затем садится мне прямо на стопы и поднимает голову. Он виляет хвостом, широко раскрывает глаза от восторга, а потом заваливается назад, потому что слишком далеко запрокинул голову, и врезается в меня с такой силой, что я отшатываюсь назад. Я визжу от неожиданности и хохочу, начиная падать, но Аксель вовремя бросается ко мне и подхватывает, отчего я налетаю на его грудь.

Я слышу щёлчок камеры.

И знаю, что из всех фото, сделанных Беннетом, я захочу именно этот снимок.

Глава 8. Аксель

Плейлист: Adam Melchor — I CHOOSE YOU

Что ж. Можно сказать, свадебная церемония вышла из-под контроля.

Я поцеловал её. Я поцеловал её.

Я не могу думать об этом, иначе слечу с катушек. Сделаю нечто радикальное, например, сдеру с себя пиджак, скину ботинки и убегу в леса, чтобы сбежать от того факта, что я поцеловал свою жену, хотя не имел на то ни малейшего права.

Эта ситуация поистине сюрреалистичная.

Как только Беннет говорит нам, что с фотографиями покончено, я делаю шаг назад и дёргаю воротник, расстёгивая ещё одну пуговицу.

Я не смотрю на губы Руни. И не думаю о поцелуях. Я думаю о бранче и о блинчиках, которые я собираюсь приготовить.

— Вы это сделали! — восклицает Паркер, хлопнув в ладоши. — И позволю себе сказать, ощущалось всё вполне реально.

— Не считая обдолбанного распорядителя церемонии, — бурчу я.

Беннет усмехается, убирая камеру.

— Ллойд — тот ещё кадр.

— Он свободолюбивая натура, — оборонительно заявляет