– пророк не в чести. А сколько за это время было войн, конфликтов, вырванных жизней и сколько ещё будет. Страшно становится.

– «Когда услышите о войнах и военных слухах, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это ещё не конец» – напомнила тётя Аня слова Писания.

– Вот так вот, – улыбнулся дядя Коля, чрезвычайно гордый за супругу. Между прочим, читала тётя Аня ничуть не меньше дяди Коли. Читала всё, что попадалось ей на глаза. И, в отличие от дяди Коли, прочитывала всё от корки до корки и старалась понять суть, даже, если для этого приходилось перечитывать заново. Дядя Коля не знал, а «Розу мира», например, тётя Аня прочла уже через две недели, как эту книгу принёс к ним домой Дмитрий Алексеевич.

– Я понимаю, о чём вы. «И восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады и моры, и землетрясения по местам», – продолжила Татьяна цитату из евангелия. – А вы никогда не задумывались, что всё, о чём это написано уже свершилось? Посмотрите! Весь двадцатый век был именно таким. Сколько миллионов погибло, сколько разрушено – неужели мало, и должно быть ещё страшней? А может, как раз и пришла пора для Нового неба и Новой Земли, как было обещано богом? В цивилизованных странах, не все, конечно, но многие уже начали понимать, что пришло время объединяться для Нового мира.

– В цивилизованных? – переспросил дядя Коля.

– Видали? – возмутился Евгений, сидевший с набитым печёночным салатом ртом, – А нас она за дикарей держит.

– Некоторые очень похожи, – строго посмотрела в его сторону тётя Аня.

– Нет, Евгений, дикарями я, конечно, никого не считаю, – миролюбиво, но с ноткой высокомерия отреагировала Татьяна. – Но, что есть страны более цивилизованные, чем мы, это приходится признать.

– Да, – согласился дядя Коля. – А почему?

– Ну, как почему? – Татьяна даже удивилась, что приходится объяснять такой очевидный факт. – Там совсем другое отношение к человеку, к культуре, к искусству, к науке…

– Танюша, – с насмешливой задушевностью встрял Евгений. – Ты извини, что я с тобой так, по-родственному, можно сказать. Но ты мне напоминаешь мою двоюродную сестру. Она, как познакомится с каким мужиком, такое про него нам начинает рассказывать – диву даёшься. Не в каждом женском романе встретишь описание такого положительного героя. Спрашиваешь её: «Ты с чего взяла, что он весь из себя такой идеальный?» Отвечает: «А он сам мне о себе всё честно рассказал». В сентябре четвёртый раз замуж выходит. А девке тридцати ещё нет.

– Извините, Евгений, я не поняла, причём здесь ваша двоюродная сестра, – в недоумении спросила Татьяна.

– Ну, хорошо, не будем брать сестру. Пусть себе идёт спокойно замуж, – невозмутимо продолжил Евгений. – Возьмём для примера моего кота и мою собаку. Кот считает собаку – дурой, а собака думает про кота, что он – сволочь. Но когда я сижу за столом и кушаю, эти двое с вожделением ожидают – не перепадёт ли им чего от моей трапезы. И рады получить со стола, хоть корку хлеба. И это при том, что питаются они гораздо лучше меня.

– Если честно, я всё равно не поняла, – призналась Татьяна.

– А то, что у них так принято думать, что то, что я ем, должно превосходит то, что они видят в своих мисках каждый день. Так и у нас. Решили, когда-то, что только то, что на Западе, и есть цивилизация и порядок. А почему? Потому, что они сами так говорят. Так мы с этим и живём, и детей так учим. А про мясо в своей тарелке забываем. И не замечаем, что едят-то они дрянь, да ещё и грязными руками.

– Хорошо, – Татьяна решила привести пример, доказывающий её правоту, – возьмём, ту же, «Розу мира». Там, и я это знаю точно, в каждую строчку вчитываются, каждое слово изучают. А у нас же, даже читать не хотят. Что, не так? И мы опять дождёмся того, что это своё, наше учение, мы будем получать от других. – Татьяна устало вздохнула. – Почему они всегда на несколько шагов впереди нас?

– К пропасти?– напомнил Евгений, нарисованную самой Татьяной, картину гибели мира. – А вообще, знакомая песня: там у них всегда всё в шоколаде, а у нас всё, тоже, вроде бы, в какой-то глазури, но, не к столу будет сказано – это явно не шоколад. Там прогресс, цивилизация, процветание, а у нас мрак, невежество, упадок…

– И засуха, – подсказал дядя Коля.

– И засуха, – машинально повторил Евгений. – Почему засуха?

– Ты не наливаешь, – пояснил дядя Коля.

– Да? Точно, – согласился Евгений. – Замутился, простите.

– Всегда есть шанс исправиться, – подсказал дядя Коля.

Евгений положил вилку, отодвинул свою тарелку и быстро налил каждому соответствующие напитки. Он поднял рюмку:

– Я, правда, дико извиняюсь. Тут просто заслушался нашу московскую гостью и весь насквозь растерялся. Так жутко стало. Бр–р. Мурашки по спине одна за другой, так и бегают. Я думаю все присутствующие со мной согласятся, мы просто обязаны выпить за мир во всём мире. – Евгений посмотрел на Татьяну. – О том, что до дна, мне кажется, и говорить не стоит.

Тётя Аня взглянула на Евгения и наклонилась к Ольге: «Такой же болтун, как и мой».

Немой заговорил

На Татьяну было больно смотреть. Всё опять пошло не так, как она себе представляла. Она бы хотела видеть восторженные лица, воодушевлённые её речами, а встретила непонимание и равнодушие. Вот в Англии такого не будет. Она была в этом уверена. Ей рисовалась картина, как она с университетской кафедры, перед затаившем дыхание залом, будет говорить те же самые слова, что говорила здесь. Разумеется на английском, который она обязательно подтянет. Её ждёт триумф. Она это видела ясно.

– Ты чего, Таня? – вернул её на Родину дядя Коля. – Обиделась на Женьку? Зря. Слыхала, как он извиняется – дико. Ну, точно – дикарь, что с него взять.

– Нет, за что на него обижаться, – отозвалась захмелевшая Татьяна. – Он нам такой замечательный коктейль приготовил – просто волшебный.

– Точно, волшебный, – согласился дядя Коля. – Вон, даже, майне фрау пьет, не морщится. Женька, ты мне рецепт запиши.

– Какой рецепт – здесь чистая импровизация, – охотно откликнулся Евгений. – Всё до гениального просто. Если вы чуткий, добросердечный и неординарный человек, как я, например, вам это будет сделать легко. Смотрите внимательно на мир Божий, вокруг себя, слушаете и запоминаете: вон берёзка с ветерком играются; вон ручеёк бежит – маленький совсем, но журчать старается по-взрослому; а там, у дороги, из травы выглядывают цветочки. Вы знать