ей понадобятся для работы. Дядя Коля же, не имел на этот счёт никаких правил. Ну, вспомнить хотя бы прошлый выходной. Тётя Аня намекнула ему, что неплохо было бы покрасить железную бочку под воду в огороде. Дядя Коля только фыркнул: «Делов-то». Он взял банку краски, прошёл в огород, открыл банку и пошёл в сарай искать кисточку. В сарае ему на глаза попался железный пруток, который подошёл бы для размешивания краски. Взяв пруток, дядя Коля вернулся в огород и тщательно перемешал краску. Потом он решил, что перед покраской бочку неплохо было бы зачистить. Он пошёл в сарай за дрелью с насадкой. Там он взял кисточку, бутылку с растворителем, тряпку, отнёс всё это в огород к бочке, и вернулся в сарай за дрелью. Зачистив бочку от ржавчины и старой краски, дядя Коля подумал, что для устойчивости, ко дну бочки можно приварить два уголка, которые лежали под настилом беседки. Достал их и отнёс к бочке. Потом он пошёл к соседу спросить сварочный аппарат. Соседа дома не было, он уехал с женой за покупками. Дядя Коля решил его подождать. И пока тот не приехал, играл с его сынишками восьми и шести лет. Дядя Коля смастерил им лук, и они устроили состязание в меткости. Причём дядя Коля начинал всерьёз нервничать, когда старший из сыновей обходил его по очкам, и пару раз, чего уж тут скрывать, сплутовал. Приехал сосед выдал старику сварку, но электродов у него не оказалось. Дядя Коля отнёс сварочный аппарат в огород и отправился на поиск электродов по своей и соседним улицам, попутно узнавая и обсуждая последние новости. Электроды дядя Коля всё-таки принёс, но было уже поздно. Придя в огород, он увидел, что краску, кисть, дрель, сварочный аппарат тётя Аня уже убрала в сарай. А потом, у дяди Коли появились другие дела и заботы, и бочка всю неделю простояла некрашеной. Это обстоятельство дало тёте Ане повод для саркастических рекомендаций: «Николай, ты, если всё-таки летом соберёшься красить бочку, возьми эту рубаху, а если ближе к осени – вот, свитер здесь лежит». Конечно, тётя Аня легко могла бы заставить дядю Колю покрасить эту бочку немедленно, как сделали бы многие жёны, но тётя Аня никогда не позволяла себе никакого давления на супруга, кроме язвительных комментариев.

Дядя Коля терпеливо дождался, когда тётя Аня водрузила всё выбранное ею для пьянки в беседке на поднос, и спросил:

– Всё что ли?

Тётя Аня ещё раз придирчиво всё осмотрела:

– Всё!

Дядя Коля подошёл к подносу и стащил с него на стол всё, что показалось ему ненужным. На подносе остались три бокала и три вилки. Не давая супруге времени возмутиться, он тут же спросил её:

– А ты чего вдруг занедужила за столом? Воспаление хитрости? Я-то сразу всё понял, – улыбнулся дядя Коля. – Про Татьяну чего прочуяла? Так?

Тётя Аня скомкала, появившуюся в уголках губ, хитрую улыбку и собралась было возразить, но дядю Колю это не смутило:

– Ну, говори, чего там. Не серость?

Все близкие, давно знали, что дядя Коля разделял людей по цветам, на три типа: «светлые», «тёмные» и «серые». «Светлые» – это люди, любящие жизнь и других людей. К этой категории дядя Коля справедливо причислял себя и всё своё окружение. «Темень» – презирает людей, но живёт исключительно за счёт других, мечтает о власти. «Серость» – те, кого по жизни ведёт страх. Свой страх они сами страхом не считают и называют его каждый по-своему: «предусмотрительность», «благоразумие», «стильность», «умудрённость». Они боятся всего, что может причинить страдание или малейшее неудобство. Боятся быть не как все, боятся не иметь того, что у всех, боятся думать по-своему. Они боятся, даже, когда радуются своим успехам. Не верят в честность и бескорыстие. Презирают того, кто кажется им слабее, чем они. Убивают, предают, лгут – всё от страха. И вожделеют стать «тёмными».

– Нет, не серость, – уверенно ответила тётя Аня, – запуталась немного. А мы ей мешали.

– Ну, и славно, – дядя Коля взял поднос и развернулся к двери.

– Николай, – окликнула его тётя Аня.

Дядя Коля обернулся, и тётя Аня положила ему на поднос хлопчатобумажные салфетки, которые, перед этим, дядя Коля определил, как необязательный элемент. Дядя Коля недовольно рыкнул и скинул салфетки на стол. Он опять повернулся по направлению к двери. Тётя Аня взяла салфетки и из-за спины супруга подкинула их на поднос:

– Николай, перестань ребятчиться. Вы же не дикари.

– Ладно, – успокоился дядя Коля и направился с подносом на выход. – Надумаешь, подшаркивай к беседке.

Тётя Аня проводила дядю Колю строгим взглядом, а когда он вышел, она улыбнулась, думая, какой же её Николай ещё ребёнок. В ту же минуту, за дверью, улыбнулся дядя Коля, подумав, что его Анюта, как была упрямой девчонкой, так и осталась. Ещё он знал, что сейчас его Анхен наведёт порядок на кухне, после ляжет в кровать и будет читать. Ровно в полночь она отложит книгу, какой бы интересной она не была, выключит свет и уснёт, чтобы ровно с шести утра заняться привычными делами.

Дядя Коля подошёл с подносом к беседке. Его встретили восторженные признания Евгения.

– Дядя Коль, нигде не встречал я такой красоты, – обвёл вокруг рукой Евгений. – У вас тут маленький Эдем. Хотя, почему маленький, самый настоящий, в натуральную величину. Я потрясён.

– Это Анютина работа, – объяснил дядя Коля.

И, скажу я вам, сравнение тёти Аниного сада с Эдемом, не такое уж большое преувеличение. Он, действительно, напоминал один из райских уголков. Сад изначально задумывался, как общий для домов Амосовых и Тихоновых. А хозяйкой безоговорочно стала, тогда ещё, юная Анна. Со временем этот сад стал главной достопримечательностью на улице. Любоваться им приходили со всей округи. Главным помощником по саду, для тёти Ани, был Дмитрий Алексеевич. Первые два года, правда, сад состоял из одних параллельных и перпендикулярных растительных рядов. Но, когда к обустройству сада подключился Дмитрий Алексеевич, сад начал своё преображение. Он научил Анюту смотреть на жизнь не только с практической стороны, но и с поэтической. Ну, например, приносит Дмитрий Алексеевич ей томик Пушкина: «Вот, Анюта, прочти «Элегию». Может нам устроить уголок, где можно погрустить?» И такой уголок появился. Появились, также: «утешение», «радость», «тайна», «беззаботность», «надежда». Дмитрий Алексеевич и тётя Аня пытались подключить к обживанию сада Николая. Но стиль работы Николая по саду Дмитрий Алексеевич определил, как «анархический», и его стали привлекать только к сбору урожая, строительству хозяйственных построек и изготовлению различных приспособлений. Кстати, беседка, в которой