вывалилась какая-то макулатура, и я стал разгребать ее, стараясь найти что-нибудь важное. Были там какие-то газетные листы, бумажки, немного денег, автомобильные предохранители россыпью, да старая свеча. Ничего полезного в свете салонных плафонов убитой машины я не увидел.

Тогда было решено вскрыть багажник, и для этого у меня как раз была в пассате монтировка. Дверца поддалась легко, и инструменты, хранившиеся там, тут же посыпались на землю.

— Ну вот, уже кое-что, — проговорил я, подбирая выделяющийся среди прочего хлама блестящий продолговатый фонарик.

Когда попытался включить, он не загорелся. Я открутил фонарю голову, поправил батарейки и попробовал снова. Заработало.

Мы тщательно осмотрели перевернутый вверх тормашками салон. Покопались в хламе, что упал на обивку крыши с сидений и ковриков. Даже открыли капот. Ничего значительного не нашли.

— Тогда будем искать тело, — поднялся я от носа машины.

— Какое тело? — Нахмурился Тургулаев. — Ясно же, что ты его не дострелил. Он просто сбежал. Ушел подранком.

— Вы правда в это верите? Или говорите просто из вредности, чтобы позлить меня?

— Я че тебе, пацан, чтобы тебя злить? — Нахмурился Тургулаев.

— Вы переломанный человек.

— Ах ты…

Тургулаев решительно пошел ко мне, схватил за грудки.

— Я никому, слышишь, никому не позволю лезть мне в душу, понял?

На миг мне показалось, что полковник сейчас замахнется, чтобы ударить меня в лицо. Я среагировал быстрее, схватил и выкрутил ему большие пальцы.

— Агхр… — Зарычал он от боли.

Когда Тургулаев выпустил из рук мою одежду, я тут же оказался справа, пнул его под колено, и старый полковник осел на землю. Скрутив ему руку, я навис над Тургулаевым.

— Застрелю… — Прохрипел он злобно.

— А теперь послушайте меня. Я вам зла не желаю. Но и к себе по фигне цепляться не позволю. Я понимаю, вы хотите отомстить и злы на то, что машина ушла из ваших рук.

— Да не было никакой машины! — Крикнул он.

— Вы лидер. А лидер всегда должен оставаться с холодной головой. Сейчас это не так, и вы рискуете наворотить делов. Например, не заметить чего-то важного.

— Я тебя в обезьянник посажу! Ты у меня пойдешь по статье за нападение на сотрудника внутренних дел!

— Потом делайте что хотите. Сейчас давайте прекратим склоки. Нужно найти тело и во всем разобраться.

Тургулаев еще некоторое время пытался вырваться, но я надавил на руку сильнее. Пусть мужчина был крепким, я смог его сдюжить, зная, куда следует нажать, чтобы сбить с него спесь.

Подполковник зарычал, задергался, но, понимая, что так просто вырваться не сможет, оставил попытки. Он глубоко задышал, опустил голову. Потом успокоился.

— Ладно, Летов. Пусти. Я согласен. Перегнул. Но и ты больше не смей ничего говорить о моей жизни. Хватит. Это не твое дело.

— Хорошо, — ровным тоном проговорил я.

— Пусти.

Я привстал, отпустил его руку, быстро отошел на шаг, от греха подальше. Тургулаев тяжело поднялся.

— Ладно, — он глубоко втянул воздух носом. — Ладно. Пойдем. Может, ты прав. Может, действительно он лежит где-то здесь. Осмотрим место.

Мы вернулись туда, где упал вроде бы мертвый Адам. Я осветил там траву, и, как и ожидал, увидел кровь, однако, ее было не очень много. Тут, конечно, удивляться не приходилось. Возможно, ее большая часть впиталась в одежду, а сам, раненный очень удачно притворился.

Мы осветили округу.

— Ничего, говорю же, ушел, — угрюмо заметил Тургулаев.

— Может, и ушел…

Я оглянулся. Под светом фонаря осмотрел весь ближайший спуск насыпи.

— А это что там?

Взгляд выцепил на зеленой траве, которой порос спуск, что-то темное. Вместе мы отправились к находке.

— Ткань, — опустился к ней Тургулаев. — Посвети-ка поближе. Окровавлена.

— Обрывок одежды. Кажется, рукав, — задумался я. — Пытался остановить кровь, что ли?

— Он поднялся на дорогу.

— Пойдемте-ка.

Мы забрались наверх. Трасса была пустой и темной в ночном свете. Вокруг не было ни единой машины, пустота от горизонта до горизонта. Пустота и тишина.

На ту сторону я пошел первым.

— Думаешь, ушел посадками? — Спросил Тургулаев за спиной.

— Я не знаю.

С обратной стороны тоже была низина. Неширокая, заросшая такой же низенькой травкой, низина отделяла дорогу от редковатой посадки, пробегавшей вдоль всей трассы.

— А, сука, — проговорил Тургулаев, глядя вниз. — Не ушел.

— Но пытался.

В овражке, немного дальше от места аварии, лежал под трассой тот самый Адам. Видимо, я действительно его ранил, причем довольно тяжело. Мужчина не умер сразу, и наверное, когда мы с Русланом уехали, попытался выбраться.

Тело лежало на боку так, словно он скатился с насыпи. Задранная рука закрывала голову. Мне показалось, что в ладони что-то зажато.

— Я вызову милицию, — буркнул Тургулаев, доставая из внутреннего кармана пухлый аппарат сотового телефона.

— Давайте сначала сами посмотрим.

— Нет, ничего нельзя трогать. Если на теле есть какие-то улики, они должны быть тщательно зафиксированы, чтобы можно было предъявить их следствию.

— Я ничего не заберу, — покачал я головой. — Просто посмотрим. Мне кажется, он что-то держит в руках.

— Что-то держит?

Мы спустились к телу. Я опустился рядом с Адамом, пощупал пульс.

— Мертвый. Уже совсем остыл.

Потом, медленно, я перевернул мужчину на спину. Тот уставился остекленевшими глазами куда-то в небо.

Адам лежал в разорванной на груди рубахе и легкой ветровке. Одежда под ней была вымазана кровью. Кровь также запеклась на голой груди вокруг маленькой черной раны, правее и ниже сердца. Губы Адама тоже оказались выпачканы красно-бурым.

— Понятно, — опустился рядом Тургулаев. — Не завидую я ему. Неприятная смерть.

— Я промазал мимо сердца, — проговорил я.

— Да. Легкое прострелил. Он умер не сразу. Некоторое время захлебывался собственной кровью. Легкие не болят. Вряд ли он сразу понял, что произошло, и почему ему так тяжело дышится.

Я потянулся к руке мертвеца, медленно разжал безжизненные пальцы. Внутри был смятый клок бумаги.

— А там, во второй что? — Тургулаев указал взглядом на вторую руку.

Я разжал и ее. Внутри оказалась зажигалка.

— Он хотел что-то сжечь. Но не успел.

Достав клочок бумаги, я развернул его. Подсветил фонариком текст, набитый на печатной машинке.

— Майор сдрейфил. Его надо выводить. Уберись за собой, — прочитал я короткую строчку текста.

Тургулаев задумался. Проговорил:

— Дай