Логопед взял с массивного, деревянного стола предбанника свои ролексы, глянул время.

— Не пришли, падлы брехливые, — проговорил он хмуро.

Горелый, что сидел рядом в одной простыне, отпил пива из большой кружки, откинулся на спинку широкой деревянной лавки, протянувшейся вдоль стола.

Сауна была дальше по коридору. Там же, справа, стоял небольшой бассейн с холодной водой, куда можно было окунуться после парной. Из-за закрытой двери бани слышались веселые крики, мат и громкое женское ржание. Это бригадиры мацали там распутных девок, которых недавно привели в сауну.

— В уши нам залили, наплели в три короба, а сами кинуть решили.

— Если поставщик обратился к нам, значит, это не просто так, — возразил Логопеду Горелый. — Тут что-то другое. Сам понимаешь, дело опасное.

— Херня, Горелый. Так дела не делаются, дал слово — держи, хоть сдохни. На том все людское и держится. Эти двое не пришли на встречу, а это косяк. Жесткий. Их надо к ответу призвать.

— Поссориться с поставщиком хочешь? — Холодным тоном спросил Горелый.

— Если он все свои дела так ведет, то мутить с ним че-то — себе дороже.

Логопед привстал, потянулся за виноградинкой, которую тут же отправил себе в рот. Неприятно зачавкал.

— Надо подождать, — решил Горелый.

— Да чего тут ждать? В жопу этого поставщика надо отправить, вот что. Хер с ним, с его оружием, раз он так кидает.

— С пушками он никогда не кидал.

— Брагин кидал! — Повысил голос Логопед. — И эти кинули! Раз он вокруг себя таких сук собирает, то он не поставщик, а дебил. Я не собираюсь вести дела с такими уродами!

Горелый зыркнул на дверь бани, видневшуюся на том конце коридора. За ней все также шумели, и, видимо, выходить никто даже и не собирался.

— Ты собираешься закрыть хайло, Логопед, — спокойно проговорил Горелый. — И делать то, что я тебе говорю.

— Че? — Удивился Логопед.

— Х#й в оче. Я тебя пригрел под собственным крылом, как родного. Ты на все готовенькое пришел, пока мы с пацанами тут строили нашу организацию. Я тебя взял, потому что ты ровный пацан и косяков за тобой нету. Потому что у тебя авторитет. Но хайло разевать, когда не надо, я тебе не дам. Я тут рулю. Я решаю, что делать надо. Я тебя кормлю. Ты жрешь, пьешь, трахаешь красивых телок, только потому, что я тебе это позволяю. И не думай, что раз уж ты в верхах ходишь, то будешь что-то решать. Тем более один.

— Горелый, ты че, о#уел? — Встал и набычился Логопед.

— Ну давай, продолжай бычить, — Горелый ухмыльнулся. — Я гляну, что из твоей бычки получится.

Логопед посмотрел на авторитета так злобно, что Горелому даже стало смешно.

— Видать, о#уел тут ты, братан. Харе базарить. Жри шашлык, пока эти, — Горелый кивнул на дверь парной. — Пока эти не вышли и не услышали, как ты тут позоришься. Короче, не рыпайся.

Логопед было, хотел что-то сказать, но не решился. Сел. Он понимал, что преданных лично ему людей в банде не так много. Кроме того, Логопед привык и полюбил красиво жить. И расставаться с такой жизнью посреди разрухи ему как-то совсем не хотелось.

Он робко покивал.

«Ну хоть не при пацанах, — подумал он. — Хоть наедине поговорили».

— А шашлык, все-таки, козырный, — проговорил он, отправляя кусочек мяса в рот.

Авторитеты принялись и дальше пить и есть, сделав вид, что этого разговора не было.

* * *

— Останови-ка возле вон тех таксофонов, — проговорил Корастелев своему водителю.

Молодой старший лейтенантик, крутивший руль полковничьей служебной машины ГАЗ-24, буркнул:

— Есть.

А потом срулил на обочину, втиснул громоздкое тело волги в стояночный карман.

— Да невестке забыл позвонить, — с доброй усмешкой пояснил полковник. — Я сегодня днем внуков веду в кино, а с утра в часть дернули.

Лейтенант ничего не ответил, и Корастелев увидел в зеркале заднего вида его равнодушные глаза.

Полковник выбрался из машины, надев фуражку, проследовал к будке таксофона, забрался внутрь. Правда, он не стал засовывать в аппарат монетку. Не стал снимать трубки. Вместо этого, полковник достал из кармана свой сотовый телефон. Осмотрелся, не наблюдает ли кто за ним. Повернувшись спиной к своей машине, он сгорбился.

То, что Адам не вышел вчера на связь, не отчитался, мучило Корастелева. Мучало настолько, что полковник не спал полночи, и только когда наелся таблеток, наконец смог хоть как-то успокоиться. Терпеть он больше не мог и решил позвонить прямо сейчас.

В Армавире были какие-то проблемы. Адам Назаров — исполнительный офицер, и, в отличие от Багирова, он напрочь лишен каких-то моральных терзаний. Правда, и опыта у него пока что поменьше, чем у майора. Вот только Корастелев считал, что самое главное качество, которым должен обладать его подчиненный была преданность. Багиров, под нажимом своего воспитания и убеждений, эту преданность растерял. И стал опасен. Скрепя сердце полковник решил вывести его из игры.

— Ну, давай, сукин сын, — бубнил он, слушая длинные гудки в динамике мобильного. — Отвечай.

Никто так и не ответил. Корастелев грязно выругался матом, сунул сотовый в карман кителя, снова затравленно осмотрелся. Глупая мысль позвонить Багирову промелькнула у него в голове, однако полковник быстро выбросил ее.

Вернувшись в машину, он строго бросил:

— Поехали.

— Слушаюсь.

Водитель завел мотор.

— Нет, стой. Еще кое-что у невестки спросить забыл. Щас, быстро, еще разок позвоню. Жди.

— Есть.

Корастелев снова пошел в будку, снова достал сотовый. Набрал другой номер. На этот раз трубку быстро взяли.

— Алло, Сема? В Армавире, кажется, пошло все не по плану. Бери своих и езжайте. Разузнайте, выполнил ли Адам приказ, ну и сделка теперь на вас. За службу не переживай, прикрою. Все, давай.

* * *

Домой я вернулся во втором часу ночи. Марина уже давно спала, и будить девушку я не стал. Выпил чаю, собрался с мыслями, думая, что делать дальше. Решив, что утро вечера мудренее, я отправился спать, стараясь не разбудить Марину.

Следующим утром отправился сначала в контору, потом по плану было съездить на склад. У Агаркова были какие-то дополнительные организационные вопросы.

Уже давно, между нами с руководством комбината заходила речь взять под охрану не только склад, но и предприятие. Агарков, наверное, хотел поговорить об этом, ну