и она наполовину бежала, наполовину спотыкалась, направляясь к Хаммеру. Огромный медведь стоял над Кадошимом, положив одну лапу ему на грудь и прижав его к земле. Риммон корчился и извивался под весом медведя, конечности и крылья слабо бились об него, но Хаммер не двигался.

Сиг выхватила меч и встала над Кадошимом. Он был окровавлен и сломан, конечности и крылья вывернуты, на одной ноге виднелась кость, бледное лицо с темными пятнами было забрызгано кровью, но глаза по-прежнему излучали зловещую ярость.

Сиг приставил меч к горлу существа.

Я бы хотела убить тебя сейчас, — проворчала она, — но у меня есть к тебе вопросы: здесь так много последователей? Человек, которого ты принес в жертву — зачем? А послание, которое ты отправил?

Кадошим на мгновение замолчал.

'Я ничего тебе не скажу', - прошипел Риммон, его голос был таким же надломленным, как и тело. Из уголка его рта потекла струйка черной крови.

'Посмотрим', - сказала Сиг, доставая сеть с земли в дюжине шагов от него. Возможно, не сейчас, и я не самая терпеливая из тех, кто задает вопросы. Но я отведу тебя обратно в Дан Серен…

Что-то пронеслось по лицу Кадошима при упоминании дома Сиг, крепости, где базировался Орден Яркой Звезды.

Неужели Кадошим научились бояться нас? Сто лет кровопролития дали им веские основания.

Внезапно в кулаке Кадошима появился нож, и он с остервенением вонзил его в лапу Хаммера, погружая глубоко, хлынула кровь. Медведь зарычал и дернулся в сторону, Кадошим — резко освободившись — поднялся и, спотыкаясь, бросился на Сиг, метя ножом ей в живот.

Затем челюсти Хаммера сомкнулись вокруг туловища Риммона, поднимая его с земли, челюсти защелкнулись еще крепче, яростно тряся Кадошима, кровь брызгала, кости трещали. Медведь повалил Кадошима на землю, ударил одной лапой по туловищу крылатого демона и схватил его за голову, вырвав ее из плеч с мокрым, раздирающим звуком.

Сиг стояла и смотрела. Все было кончено за несколько ударов сердца.

Думаю, ты еще более злой, чем я, — пробормотала она, поглаживая шею медведя.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

РИВ

Рив ругалась себе под нос, непрерывно бормоча, пока драила пол одного из многочисленных общественных туалетов в Драссиле. Было еще рано, и она дежурила в уборной — не самое любимое занятие в лучшие времена, а сегодня тем более. Ее мучили дурные сны. При свете дня они были эфемерны, лишь смутное воспоминание о невесомом, бесконечном падении.

'Что это?' сказал Карстен. Как и Рив, он был ребенком Белокрылого, родился в Драссиле и вырос, чтобы стать воином Белокрылых. Он был на год младше Рив, как и все, кто был с ней в команде уборщиков; поскольку она провалила испытание воина, все ее друзья тренировались на оружейном поле как белокрылые, но не она.

К моему стыду", — пробормотала она, затем подняла на него глаза. 'Что такое?'

Карстен должен был выливать ведра воды на длинный каменный сидячий блок, который Рив только что отмыла, но он остановился. Стены позади него были заполнены пастельными изображениями Бен-Элима, сбрасывающего Кадошима с небес, напоминание о великой жертве, которую они принесли, чтобы защитить человечество от зла демонической орды. Рив как раз собиралась отчитать Карстена за уклонение от своих обязанностей, когда он снова заговорил.

"Что это?" — сказал он, и тут она услышала звук, проникающий через незашторенное окно и открытый дверной проем. Звук рога.

'Это призыв в палату Предания', - сказала Рив, вскакивая на ноги. Обычно Палата Предания собиралась раз в десять ночей: Исрафил и его капитаны собирались в Большом зале Драссила и выносили приговор по всем вопросам, вынесенным на их рассмотрение, будь то споры между жителями Драссила, мелкие обвинения в пьянстве или мелком непослушании и более серьезные дела, вплоть до убийства.

Но следующее заседание состоится только через четыре ночи.

Снова прозвучали звуки рога.

Пошли, — сказала Рив, направляясь к открытому дверному проему.

'Но, уборные,' сказал Карстен.

Это же экскременты, они все еще будут здесь, когда мы закончим". Рив вышла на улицы Драссила, слыша, как Карстен следует за ней.

Улицы были полны, все, кто не был занят важными делами, направлялись к большой палате Драссила.

'Что происходит?' спросил Рив у белокрылого на улице.

Этлинн и Гаридас вернулись", — ответила она.

Снова затрубили рога, и Рив пустилась бежать, чувствуя боль в суставах, которой не было еще несколько дней назад.

Не могу заснуть, и у меня все болит, как будто у меня лихорадка. Я навещу целителей, когда у меня будет время.

Когда Рив достигла двора Большого зала, толпа стала еще гуще, люди хлынули через открытые ворота, и Рив пробиралась сквозь них локтями. Внутри все сгрудились вдоль каменных ступеней, использовали их как скамейки, сотни людей уже сидели там. Рив увидела свою маму, Далме, несколькими рядами ниже и протиснулась сквозь толпу, чтобы добраться до нее.

Привет, дорогая, — сказала ее мама.

'Я слышала, это Этлинн и Гаридас вернулись', - прошептала Рив, садясь рядом с мамой.

Да, это правда, — сказала Далме, жестом указывая на пол зала под ними.

Покрытые железом статуи Асрота и Мейкала стояли там же, где и всегда, высокие и задумчивые перед стволом древнего дерева Драссила, а вокруг них, как всегда, кольцом стояли великаны Этлинна. На широком пространстве между ними и Рив была расставлена дюжина стульев: Исрафил и его капитаны сидели по обе стороны от него. Светловолосый Кол сидел в дальнем конце. Рив заметила, что ее взгляд задержался на покрытом шрамами Бен-Элиме. Он чем-то отличался от Бен-Элима, рядом с которым сидел, его идеальные черты были изменены шрамом, который шел по лицу, меняя прямую линию рта. Возможно, он почувствовал на себе ее взгляд, потому что посмотрел вверх, прямо на нее, как будто она была единственным человеком в комнате. Она выдержала его взгляд несколько ударов сердца, затем отвернулась.

Перед Бен-Элимом стоял вейн, на нем лежало что-то громоздкое, покрытое полотном из сшитых шкур. Около него стояло несколько белокрылых и великанов. Рив увидела Гаридаса, который был капитаном белокрылой сотни, как и Афра. Он стоял, как всегда, с прямой спиной и суровым лицом, коротко остриженные темные волосы обрамляли серьезное лицо. Рив любила его: он был набожным человеком, всецело преданным Бен-Элиму, и прекрасным воином. Он поставил Рив несколько синяков на поле боя, хотя в последнее время она обычно получала не меньше, чем получала. Если что, подумал Рив, ему не повредит больше улыбаться.

Рядом с Гаридасом возвышалась Этлинн, королева великанов. Она была бледна