—Кобелина!— шипит сестра. Её муж быстро закрывает дверь в зал, лишая любопытного Ильяску возможности наблюдать ругань взрослых. Сам же бросается к жене.

—Эльвир-Эльвир, ты чего? Покалечишь брата. Или решила детство вспомнить?

—Не била я его в детстве!— она бросает строгий взгляд на мужа.— Кто бы мне позволил нашего золотого-бриллиантового Маратика обидеть? И зря, видимо. Может, если бы лупила за проступки, совесть бы появилась у человека!

Она снова замахивается, но муж перехватывает её руку.

—Давай потом вот это всё. Скажи сначала, как она?

—Ожидаемо в истерике. Про развод заикнулась. Ещё сказала, что съедет завтра. «Живи,— говорит.— Со своей лахудрой, как хочешь. Тут вам и детская обустроена». Ты вот объясни мне, как ты умудрился чужой бабе ребёнка заделать? Совсем, что ли, мозгов нет? Уж раз решил гульнуть, так надо было натягивать! Что за инфантильность?!

—Да не собирался я изменять!— кричу я в ответ на её тираду.— Это было один раз по пьяни.

Чувствую, как холодеют руки и ноги. Развод? Она это серьёзно? Ни разу за всё время нашего брака мы не ссорились с Верой до такой степени, чтобы заговорить о разводе. Эта мысль повергает меня в шок. Эльвира, глядя на меня, немного смягчается.

—Так, может, и не твой ребёнок?— говорит задумчиво.

—Может, и не мой,— отвечаю угрюмо.

—А раз ты не уверен, что он твой, так какого хрена ведёшься на чужие провокации?! Эх, Марат-Марат, ты как теленок наивный. Не знаешь, что с бабами нужно ухо востро держать.

Я перевожу взгляд на мужа Эльвиры. Тот кивает, соглашаясь с женой.

—Ладно, теперь уже поздно голову пеплом посыпать. Надо думать, что делать,— вздыхает сестра, а потом поворачивается к мужу.— Сөекле, сходи, проверь Ильяску. А то чё-то он притих.

Тот уходит в зал, оставляя нас наедине. Чувствую себя будто на допросе.

—Рассказывай давай,— произносит сестра в приказном тоне.

Я невольно повинуюсь. Рассказываю, начиная с наших попыток завести ребёнка и скандала, потом подхожу к Альбине. Эльвира внимательно слушает, периодически что-то тыкает в своём телефоне.

—Это она?— спрашивает, показывая мне страницу Альбины в соцсети.

Я киваю. Сестра качает головой.

—Ну, и шмара. У тебя совсем, что ли, никакого вкуса нет.

—Эльвир,— я смотрю на неё исподлобья.— Мы сейчас что, будем её внешность обсуждать? Я ведь сказал тебе, что по пьяни всё было. Нет и не было между нами ничего серьёзного.

—Ну, ребёнка она от тебя зачем-то ведь решилась родить,— возражает она.— Значит, всё-таки питала надежду.

Хотел бы я понимать логику и мотивацию Альбины. За всё то время пока она была беременна я ни разу ничем не помог ей, за исключением того первого УЗИ. Но она всё равно почему-то решила, что мне есть дело до неё и её ребёнка. Теперь из-за этой женщины рушится моя семья.

—Не знаю,— вздыхаю я обречённо.— Я ей сразу сказал всё, как есть. Что не люблю её и жену не брошу. Но она похоже не поняла.

—Вот оно как?— говорит задумчиво Эльвира.— Понятно. Ладно, разберёмся. Утро вечера мудренее. Я тебе у Ильяски на полу постелю. Постарайся выспаться. Завтра тебе тяжёлый день предстоит.

Сам не понимаю, как смог уснуть. Вероятно, помогло то, что меня положили с племянником в одной комнате. Он очень перепугался, когда Эльвира начала ругаться. Решил, что из-за него. Пришлось притвориться, что всё хорошо. А потом и вовсе успокоиться ненадолго, чтобы утром попробовать исправить то, что натворил.

Я без конца прокручиваю в голове план действий. Вот я приезжаю домой, поднимаюсь и открываю дверь. Вера скорее всего сразу начнёт кричать. Может, попытаться как-то отвлечь её внимание. Организовать ей миллион алых роз из окна. Хотя она навряд ли поведётся на такую банальщину. Но за цветами всё же стоит заехать. Главное, подобрать правильные слова. Мы в принципе так долго вместе, потому что всегда умели найти общий язык. Я виноват, не отрицаю этого. Но мы ведь счастливы вместе, и у нас скоро ребёнок родится. Это же что-то значит для неё?

Я тяжело вздыхаю, понимая насколько жалко это звучит. Но я не знаю, что ещё ей сказать. Прошлое мне неподвластно, а значит, всё, что я могу, это вымаливать у неё прощения.

С самого момента пробуждения меня не покидает дурное предчувствие. Быстро собираюсь и еду домой, словно счёт идёт на минуты. Почему-то кажется, что оставить её одну вчера было не очень хорошей идеей. Отпираю дверь и с порога замечаю, что её обуви нет на месте. Внутри всё холодеет. Я сбрасываю ботинки и прохожу в комнату. Обхожу дом и убеждаюсь, что её нет. И чемодана её тоже нет. В спальне вещи небрежно разбросаны.

Меня начинает трясти. Когда она ушла? Куда направилась? Я набираю её номер, но он недоступен. Повторяю снова, но результат всё тот же. Придурок! Как я мог оставить её? Будто не знал, на что она способна?! Я с размаха бросаю телефон. Он разлетается на части.

—Чёрт, чёрт, чёрт!

Около минуты я под действием эмоций переворачиваю комнату. Потом, тяжело дыша, опускаюсь на кровать. Провожу рукой по лицу. Мысли в мозгу мечутся хаотично. Нужно найти её! К кому она могла пойти. К маме? К подругам? В первую очередь нужно позвонить тёще. Я лихорадочно начинаю собирать свой телефон по частям. Ругаю сам себя за недальновидность. Внезапно мой взгляд упирается в обручальное кольцо, лежащее на ковре. Сердце пропускает удар. Нет, Вера! Ты не можешь так поступить со мной. В горле встаёт ком. Мозг решительно не желает принимать такой расклад.

—Я исправлю!— повторяю себе под нос.— Я всё исправлю.

К счастью, телефон мой оказывается в рабочем состоянии. Я выбираю из списка контактов номер мамы Веры. Долго слушаю длинные гудки. Когда звонок остаётся без ответа, я набираю снова. Руки трясутся. Я безуспешно пытаюсь совладать с эмоциями.

—Алло?— раздаётся наконец в трубке знакомый голос. Я пытаюсь понять, какой он: приветливый или обвиняющий. Но тёща больше не издаёт ни звука.

—Здравствуйте,— произношу я взволнованно.— Это Марат. А Вера у вас?

По долгому молчанию я понимаю, что она всё знает. Более того, Вера скорее всего меня слышит сейчас по громкой связи. Я решаю пойти ва-банк.

—Вер, я знаю, что ты меня слышишь. Прости меня! Если бы я мог изменить прошлое, сделал бы это. Но подобные вещи не в наших силах. Мне правда очень жаль. До конца жизни я сам себе не смогу простить то, что сделал. Но, малыш, я люблю тебя. Пожалуйста, дай мне ещё один шанс.

Я слышу всхлипы и тяжёлые вздохи в трубке. Сам едва сдерживаюсь. Я в жизни не плакал ни из-за чего, но мне страшно прямо сейчас. Я не представляю, что со мной будет, если потеряю её.

—Веры тут нет, Марат,— отвечает вдруг тёща ледяным тоном.— Не звони сюда больше.

—Постойте!— кричу я в трубку, но звонок прерывается.