— Ближе к делу.

— Куда уж ближе… В общем, повосседай полчасика вкабинете. Никого не принимать, ни с кем о делах не толковать, все дела переводина замов и прочую шушеру… Принесут текущие бумажки, не требующие резолюций ирешений,

— ссыпай в стол, босс потом разберется. А главное — ктебе сегодня заявится на прием некий господин по фамилии Колпакчи. Запомнил?Господии Колпакчи. Так вот, его ты обязательно примешь. Потолкуете за запертымидверьми.

— О чем?

— Мое дело десятое. Сам скажет. Но чтобы принял ты его,как штык. И сидел в конторе, пока он не явится. Понял?

— От и до, — сказал Петр, не глядя на него.

До самого офиса они не разговаривали. Из машины Петр вылезне попрощавшись, уверенно направился к высокому кирпичному крыльцу большоготрехэтажного здания самой что ни на есть недавней постройки, торчавшего средиокрестных пятиэтажек, словно инопланетный космический корабль. Охранникимоментально нагнали, пристроились по бокам. Фестоны из белого кирпича на фонекирпича красного, огромные окна в пластиковых рамах, черные кованые перилакрыльца, такие же фонари, высокие золотые буквы над парадным входом: ДЮРАНДАЛЬ.Интересно, кто придумывал фирме названьице? Не в Пашкином стиле. Вообще струдом верится, глядя совковым взором отставного подполковника, что все это —Пашкино. принадлежит одному человеку. Кто бы мог подумать четверть века назад…

Проворно опередивший его на шаг охранник распахнул передПетром высокую стеклянную дверь. Он вошел столь же уверенно — на совестьпроштудировал план здания и мог, не топчась и не раздумывая, добраться до«своего» кабинета.

Двое крепких мальчиков в галстуках на проходной — сплошноеполированное дерево и начищенные стальные полосы — живенько встали, почтительнопоприветствовали. Петр сухо кивнул и пошел на второй этаж, к «себе». По дорогевстретились лишь два человека, седой хмырь с модерновым скоросшивателем имолодая девчонка, одетая в строгом деловом стиле, оба с закатанными в пластикксивами на лацканах. Поздоровались громко, торопливо и почтительно — в ответ,как и наставлял Пашка, были удостоены лишь мимолетного кивка.

Большая приемная с лакированной мебелью и двухметровымкактусом в углу. Из-за стола вскочила смазливая, как чертенок, короткостриженная брюнеточка в канареечном брючном костюме.

Картотека — щелк! Жанна, личная секретарша, обращениеоткровенно фамильярное…

— Привет, очаровательная, — сказал он непринужденно. —Слышал, тут меня хоронят?

— Па-авел Иваныч! — она расцвела, стреляяглазками. — Мало ли что бульварки тявкают… У меня-то с самого начала былаточная информация, от Земцова… Я вижу, у вас все нормально?

— Лучше некуда, — сказал Петр. — Правда, снедельку рекомендовали отдохнуть. Никаких бумаг на подпись, никаких вопросов,требующих моего вмешательства и решения. Усекла, золотко мое черноглазое?Волоки исключительно те бумаги, что помечены «для сведения». Все прочиезаворачивай.

— Будет сделано, — отрапортовала Жанна. —Чай, кофе?

— Кофе. (Слава богу, в этом их с Пашкой вкусысовпадали.)

— Список записавшихся и звонивших по деловым вопросам…

— Давай, — Петр бегло просмотрел. — Так…Телезвездочку приму. И господина Колпакчи. Остальных отфильтровывай с учетомтолько что полученных инструкций. Уяснила?

— Разумеется.

— Ну и молодец, — Петр легонько похлопал ее там,где кончается талия, прошел в кабинет и тщательно притворил за собой дверь.

Рассуждая в армейских эталонах и мерках, кабинет былгенеральский. Если не круче. Огромный стол хозяина с батареей телефонов, слева— стол для заседаний персон на дюжину, в углу — четыре мягких кресла и низкийстолик, надо понимать, местечко для особо доверительных бесед, за той дверью,Пашка говорил, сортир и душ… Ох ты…

Прямо над предназначавшимся для него черным кожаным кресломвисела картина, схожая по размеру и исполнению с той, что имелась дома, вкабинете. Тот же художник, и дилетанту ясно. Нет, что-то с Пашкиными мозгамиопределенно не в цвет…

Ни в звезду, ни в Красную Армию…

Петр покрутил головой. В высоком черном кресле состроконечной готической спинкой и гнутыми подлокотниками в форме звериных лапсидела обнаженная Катя

— положив ногу на ногу, грациозно поместив руки наподлокотниках. Она смотрела на Петра словно бы свысока, пренебрежительно,горделиво, как будто восседала на троне, и не голой была, а одета в королевскуюпарчу. На шее и в волосах холодно, радужно посверкивали крупные бриллианты; вотличие от домашнего портрета, волосы не распущены, а уложены в высокуюстаромодную прическу начала века. Рядом с ней, положив руку ей на плечо,помещался господин Савельев Павел Иванович, негоциант, — в отличие отсупруги, одетый словно бы для приема у президента, в костюме-тройке, пригалстуке со строгим замысловатым узором, с орденом на шее и орденом на груди.Такая вот композиция.

Петр долго, недовольно крутил головой. Поневоле вспоминалисьбессмертные строки из Скотта Фитцджеральда о богатых, не похожих на нас с вами.Человеку стороннему эту логику понять невозможно. Все, кто здесь бывает, отчеляди до важных персон, это видят, с порога в глаза бросается…

«Ну что. будем врастать, господин Савельев, ваше степенство,негоциант?»

Он сел в кресло. Выдвинул ящики стола — пусто. Только начкалегкого «Мальборо» в одном ящике и пара авторучек — в другом, а третий и тем немог похвастаться. Сейф в углу кабинета — похоже, близнец того, что стоит дома…

Мелодично мякнула пластиковая коробка с лампочками, и однаиз них, синяя, зажглась, запульсировала. Петр даже отпрянул от неожиданности.

— Кофе. Павел Иванович, — послышался голосокЖанны. — И бумаги. Поразмыслив пару секунд, он наклонился к самой коробке— было там что-то

напоминавшее микрофон, квадратное отверстие, закрытоепластиковой решеточкой, — и громко ответил:

— Неси.

— Иду.

Буквально сразу же обитая натуральной кожей дверь бесшумнораспахнулась, вошла Жанна, держа обеими руками серебряный подносик со всеминеобходимыми причиндалами для кофепития, зажимая под локтем тонкую сиреневуюпапочку. Танцующей походкой прошла к столу, опустила поднос перед Петром,положила папочку чуть в стороне:

— Сводки, обзор печати, письма, бумаги. Как выуказывали, все, не требующее вашего вмешательства, решения, резолюций илиподписи.

— Золотко, что бы я без тебя делал… — пробормотал Петр,взяв у нее полную чашку.

Отпил глоток, покосился на верхний лист с печатным текстом,видневшимся сквозь тонкий сиреневый пластик. «Хроника области». «Сегоднягубернатор…» Что ж, неплохо Андропыч поставил дело, Пашка его хвалил…