увидела Видаля, стоящего рядом со скамейкой. На нем были брюки и рубашка с закатанными рукавами. В руке он держал стаканчик с кофе.

— Я думала, ты работаешь, — сказала она.

— Я работал. Затем начал тебя искать, и Санто сказал мне, что ты отправилась на прогулку, — ответил он, сев рядом с ней.

— Здесь здорово. Люди такие дружелюбные. Бариста в кофейне знает, как меня зовут, хотя я была там всего несколько раз. Я проработала в отеле в Мадриде почти год, и мое начальство никак не могло запомнить, как меня зовут. Я всегда хотела иметь собаку, — добавила она.

— Во дворце можно было содержать сотню собак.

— Мой отец терпеть их не мог, а моя мать после его ухода не могла думать о такой ерунде, как домашние животные. — Ева посмотрела на Видаля: — Для чего ты меня искал? Я думала, что свободна до вечера.

— Ничего не изменилось. Я просто наткнулся кое на что в Интернете. Тебе следует это увидеть.

Он протянул ей свой мобильный телефон. Посмотрев на экран, Ева вся похолодела при виде фотографии, сделанной на вечеринке в Лондоне несколько лет назад. На снимке она выглядела как олень, которого застиг врасплох свет фар.

— Ты заинтересовала местных щелкоперов, и они стали искать информацию о тебе, — сказал он. — Это фото — все, что им пока удалось найти. Ева, посмотри на меня.

Ева неохотно повернула голову.

— Мне нужно знать, есть ли в твоем прошлом еще что-то, что они могут раскопать.

Она отдала ему телефон:

— Не слишком ли поздно для этого?

Видаль ничего не ответил.

— Можешь быть спокоен, они больше ничего не найдут. Мой опыт светской жизни ограничивается той вечеринкой.

— Тебе придется мне это объяснить.

Ева снова отвернулась:

— Не боишься, что мой рассказ не совпадет с той картиной, которую ты себе нарисовал?

Видаль вздохнул:

— Это фото довольно красноречиво, так что неудивительно, что у меня в голове сложилась определенная картина.

— Я видела несколько твоих фото, которые дали мне понять, что ты тоже не был святым все эти годы, — отрезала она.

Видаль кивнул:

— Признаюсь, было время, когда я тоже вел себя ненадлежащим образом. Именно поэтому сейчас я так забочусь о своей репутации.

— Почему ты плохо себя вел? Деньги и слава вскружили тебе голову?

Видаль поморщился:

— Все не так просто. Это началось после смерти моего отца. Я чувствовал себя одиноким и потерянным. В целом мире не осталось ни одного человека, которого заботило бы мое благополучие. — Его губы дернулись. — Это был мой период жалости к самому себе.

— Я тебя понимаю, — искренне ответила Ева, которой было хорошо знакомо чувство пустоты и одиночества.

Они долго молчали, а затем слова сами полились рекой.

— Вскоре после того, как твой отец уволился, я отправилась к своему отцу в Лондон, чтобы просить его помочь нам с матерью. Она не знала, что я полетела к нему. Мать запретила бы мне это делать, если бы я ей сказала, куда собралась. Отец принял меня в своем офисе. Он даже не пригласил к себе домой. — Ева тяжело сглотнула: — Когда он увидел, в каком я была отчаянии, сказал, что поможет мне, если я окажу ему услугу. Он хотел, чтобы я пошла с ним на вечеринку. Он снял для меня номер в одном из лучших отелей и прислал ко мне курьера с платьем. Тем самым платьем, в котором я на фото.

— Продолжай.

— Оно было таким коротким, что я отказалась выходить в нем из номера. Затем приехал отец и сказал, что я поднимаю шум из-за пустяков. Что, если я хочу, чтобы он мне помог, придется надеть это платье. Итак, я поехала с ним на вечеринку. Сначала все было нормально. Я подумала, что слишком остро отреагировала, хотя мне по-прежнему было ужасно некомфортно в том платье. Через некоторое время я обратила внимание на то, что на вечеринке присутствовали главным образом мужчины. Что женщины, которые там были, совсем не походили на их жен и невест.

— Это были эскортницы, — мрачно заметил Видаль.

— Откуда ты знаешь?

— Я бывал на подобных вечеринках, но никогда на них не задерживался.

— Я не понимала, что происходит, пока мой отец не представил меня одному из мужчин и не велел мне пойти с ним в ВИП-кабину. Тот тип начал меня лапать. Когда он засунул руку мне под платье, я выплеснула вино из своего бокала ему в лицо. Я нашла отца, рассказала ему о произошедшем и расплакалась, но он сказал в ответ, что, если я не смогла развлечь его друга, он не сможет мне помочь.

— Что ты сделала?

Вопрос Видаля возмутил Еву.

— Разумеется, я тут же покинула вечеринку. Переодевшись в отеле, я прямиком отправилась в аэропорт. С тех пор я больше не видела своего отца и не говорила с ним.

Лицо Видаля было мрачнее тучи.

— Твой отец пытался подложить тебя под своего приятеля?

— Да.

— Прости, что неправильно истолковал ситуацию. Я думал, что ты тусовалась со своими друзьями.

Еву удивило, что он наконец ей поверил. На душе у нее потеплело.

— Я никогда никому об этом не рассказывала и пришла в ужас, когда увидела в Интернете это фото.

— Твоя мать ничего не знала?

Ева покачала головой:

— Вскоре после этого ее ментальное здоровье начало ухудшаться, и мне пришлось заботиться о ней день и ночь, пока она не умерла.

— А я думал, что ты наверстывала упущенное за долгие годы, проведенные в четырех стенах, — произнес Видаль после долгой паузы.

Ева молча отвернулась.

— Значит, ты действительно не вела светскую жизнь?

— Нет. — Она заставила себя посмотреть на него: — Это как-то повлияет на условия нашего соглашения?

— Я выходец из рабочего класса, и твое присутствие рядом со мной принесет мне пользу, даже несмотря на твою неопытность.

— Даже несмотря на грязные похождения моего отца?

— К сожалению, он не отличается от множества мужчин, которые вращаются в высших кругах.

— Это отвратительно.

— Должно быть, тебе было тяжело, когда ты поняла, на что способен твой отец.

— Мне не следовало ждать от него ничего хорошего.

Видаль кивком указал ей на площадку, где все еще резвились и кричали дети.

— Неужели они тебе не мешают? Ты не похожа на человека, который любит детей.

Ева снова сглотнула:

— Я не собираюсь иметь детей. Я вряд ли смогла бы хорошо воспитать ребенка. Мне не с кого брать пример.

— Однако ты сидишь здесь и смотришь на играющих детей.

Похоже, он видел ее насквозь и понял, что она боится стать