по ночам лить горькие слезы, на утро улыбаться, как ни в чем не бывало, лишь бы не оказаться брошенной, не остаться одной.

Вот и Алена прошлым летом пережила все муки ада, которые почему-то называла не иначе, как любовью. И сейчас, смотря на свидетельницу Лунякину, чувствовала ту самую женскую солидарность. Без слов видела в ней подругу по несчастью, узнав лихорадочный блеск в погасших глазах. А Рита действительно, в очередной раз влюбилась как дура. И когда в кабинет вошел Дорошев, изумилась и в то же время просияла от счастья. Правда, Максим в отличии от нее, встрече не обрадовался.

— Почему ты не говорил, что работаешь в полиции? — задала она резонный вопрос.

— Это было не важно, — ушел Максим от ответа и не давая шанса опомниться, начал беседу: — Маргарита, нужно, чтобы ты повторила сейчас всё, что рассказала мне в клубе, про знакомого Карины из интернета.

— Перезвонил хотя бы, предупредил.

Рита скисла окончательно.

— Извини, много работы. Давай в следующий раз об этом поговорим.

Все в этой комнате: и Дорошев, и Рита, и Алена понимали, что следующего раза никогда не будет и никто никому не перезвонит. Максим получил то, что хотел и слился.

Ему самому этот разговор был крайне неприятен и бесполезен. Поэтому капитан Дорошев наклонился к стажерке и включив свое дьявольское обаяние, обратился с просьбой:

— Алена, пожалуйста, закончите за меня разговор и внесите в протокол. А мне надо срочно отлучится по одному важному делу.

У Алёны всё внутри оборвалось, именно так на нее смотрел Колмаков, с таким же завораживающим взглядом, точь-в-точь, от того в сердце больно кольнуло. Она сдержанно кивнула. Максим в знак благодарности, провел нежно рукой по плечу.

— Лейтенант Валюшкина, запишет все показания, — обратился он уже к свидетельнице и лицемерно в конце добавил: — Приятно было повидаться.

— Мудак, — едва слышно прошептала Рита, когда он вышел из кабинета. Заметив жалостливый взгляд Валюшкиной, удивилась. Жалость — последнее в чем нуждалась Маргарита. И горделиво вскинув подбородок, просверлила ответным взглядом — ты смотри сама мышь серая, а туда же.

Стажерка потупилась, она всегда терялась в компании таких ярких, хотя и недалеких личностей, как Маргарита.

— Давайте как-то побыстрее, — наглела свидетельница, осознав своё превосходство.

Валюшкина задала ей несколько вопросов, в общем-то, надобности в коих и не было, одна чистая формальность, и отпустила ее.

Одиночество, буквально, душило, давило своей безграничностью. И сдерживать слезы невмоготу, Алена тихо плакала в кабинете. Слезы ручьем капали на стол и оставляли после себя влажные кляксы. Да уж, любовь жестока и необъяснима.

Прошлое лето могло стать последним в жизни ничем не примечательной стажерки Валюшкиной. Ее безответная любовь к Олегу стала единственным смыслом жизни и заполнила собой всё её бездарное существование. Она наконец-то почувствовала свою значимость и безоговорочно верила лжецу, когда тот нежно прятал волосы за ушко и шептал: “Ты особенная”.

Она приезжала к нему по первому зову и проводила самые счастливые ночи на старом скрипучем диване. Просыпаясь в его объятиях, смотрела как солнечные зайчики играют на его спине и просила мироздание, чтобы это длилось вечно.

Но увы, у всего есть конец. Любовь капитана Колмакова быстротечна, уже через пару недель он перестал отвечать на звонки и сообщения. Алёна места себе не находила, и это в прямом смысле. Готовая на стену лезть от тоски. Мать, как обычно, была занята житейскими проблемами и не замечала состояния дочери. А та медленно сходила с ума и караулила Олега под окнами каждую ночь.

Однажды он вернулся пьяный и не один, с какой-то женщиной. Алена выглядела жалкой и разбитой, вышла из тени и заглянула в его пустые глаза с мольбой.

— О, Овечка, а ты чего здесь ошиваешься? — спросил навеселе Колмаков, циничный настолько, что даже не попытался оправдаться, и в открытую смеялся над чувствами бедной девушки.

Они прошли мимо, захлопнув перед лицом почерневшей Алёны железную дверь, а их отвратительный смех еще долго отдавался эхом.

Жить больше не хотелось. Не видя перед собой ничего, она прибежала к заброшке возле дома, поднялась на самый верх и стоя на краю, мысленно прощалась с жизнью.

Она не спрыгнула, духа не хватило, слишком страшно. Но после этого момента её любовь медленно трансформировалась во что-то мерзкое и черное как слизь.

Горечь и обида заставляли каждый вечер дежурить под его окнами, ходить за ним по пятам и люто ненавидеть всех тех, к кому он прикасался и наверное, так же нежно шептал на ушко: “Ты особенная”.

Она его любила и сейчас бы всё отдала, чтобы просто обнять…

“…но для этого придется тело раскопать”.

(строчка из песни “Плак-плак” IC3PEAK)

Ночные приключения

Вторые сутки на пустыре маячил и манил к себе серебристый ланос. Влад Павлов, по прозвищу Петруха, давно присматривался к бесхозяйному авто, оставленному кем-то бестолковым рядом с заброшенной недостроенной многоэтажкой.

Этим поздним вечером он всё-таки не выдержал и позвал пацанов на внеплановое совещание: “Короче, стоит тачка пустая. Я крутился часа два, никто не подошел и не пикнуло”.

Некоторые боялись рисковать: чья машина, почему стоит — кто знает? В общем, дело попахивало неприятными последствиями. А самые отчаянные: Костя Винт и Назар охотно согласились разведать обстановку и в случае удачи — вскрыть бесхозное авто. Проверить, так сказать, на наличие полезностей и ценных вещей. А если внутри ничего не обнаружат, то сгодятся и колеса.

Ребята дождались поздней ночи, а эта выдалась на удивление темной, что на руку воришкам.

Как и говорил Петруха, сигнализация не сработала. Назара поставили на карауле, а сами пытались открыть замок рулеткой, насмотревшись видеороликов в интернете. Получалось плохо, только рулетку сломали, а замок так и не смогли.

— Ну ее в баню! — махнул на машину Петруха. — Давай колеса снимем и хватит.

Костя Винт согласился с предложением подельника. Хорошо, что сумел незаметно от отца взять из гаража необходимые инструменты.

Здесь уже работа спорилась, оба аж вспотели от усилий, когда вдруг со спины послышались шаги.

— Пацаны, долго еще? — спросил нетерпеливо Назар.

Оба одновременно выдохнули.

— Ты дебил?! — наехал на него Винт. — Мы тебе где сказали стоять?

— Надоело, я задубел, — жаловался подросток, ног не чувствуя от холода.

— Вали давай в заброшку, оттуда смотри, чтоб не шел никто.

— Да кто здесь будет ходить в два часа ночи?

— Вали, я тебе сказал! — пригрозил ему ломиком Петруха, сожалея, что взял этого сопляка на столь серьезное дело.

Назар обиженно высморкался, сам не радый, что поперся с ними.