Кертис Беван не изнасиловал ее много лет назад. Но он заставил ее чувствовать себя нечистой, запятнанной его прикосновениями и похотливыми намерениями. После этого она была только рада вернуться в школу-интернат, подальше от человека, который считал, что имеет права и на Кэсси, раз платит ее матери. Потому ли она сохранила девственность, что не встретила подходящего человека? Или причиной тому была ее эмоциональная травма? Кэсси выдержала насмешки и критику. Она не сдалась, пережив равнодушное отношение и редкие истерики матери, отстраненность отца. Она сделала карьеру благодаря таланту и тяжелой работе. Кэсси накопила денег на эту поездку даже при том, что была небогата. Когда ее мать умерла, Кэсси отдала доставшиеся ей по наследству ценности, купленные богатыми любовниками матери. Даже бриллиантовую брошь, которой мама так гордилась. Ее Кэсси пожертвовала на благотворительность, и в тот момент с ее души словно камень упал. Она освободилась от мутного, грязного прошлого матери.

Но не до конца.

Но она так хотела свободы от прошлого. Так же сильно, как хотела Амира.

Было уже за полночь, когда Амир вошел в шатер. Он оставался в гостях у Мустафы как можно дальше, хотя развлечения были ему не по вкусу. Тем не менее в шатре горела лампа, окутывая кровать облаком золотистого света. Он взглянул на неподвижную фигурку на кровати с разметавшимися по подушке волосами. Она спала. Ему не придется с ней разговаривать. И все же он недостаточно доверял себе, чтобы улечься рядом в постель. Только не после того, что случилось утром. Он до сих пор не мог забыть аромат ее спелых губ, запах ее нежной кожи, возбуждение, которого он не мог сдержать.

Его пробрала дрожь, и он сжал руки. Лучше все-таки поспать на полу.

Он быстро разделся и натянул брюки из тонкой ткани. Затаив дыхание, он потянулся за подушкой, и тут с кровати раздался голос:

— Не уходи.

Он замер, держа в руках подушку, и встретил взгляд ее синих глаз. Его пронзило жгучее желание, смешанное с угрызениями совести и виной.

Он резко выпрямился:

— Я не хотел тебя будить.

— Ты и не разбудил.

Конечно, она не спала. Она, скорее всего, нервничала по поводу общей кровати.

— Не волнуйся. — Он попытался ободряюще улыбнуться. — Сегодня я переночую на полу.

— Это лишнее. — Кэсси приподнялась на локте, и покрывало немного сползло с плеча. Амир старался не смотреть на ложбинку между ее грудей в вырезе рубашки.

— Так будет лучше. — Он отвернулся от кровати. Любому человеку известно, до чего он может дойти, а Амир свой предел знал.

— Нет, Амир.

Пораженный, он медленно повернулся. Она зарделась, а в глазах застыло непонятное ему выражение.

— Я хочу переспать с тобой, — сказала она с вызовом в голосе.

Каждый мускул в его теле напрягся от неожиданности и изумления. Нет, ему точно послышалось. Он покачал головой.

— Извини меня за то, что произошло утром…

Амир поднял руку:

— Тебе не за что извиняться.

— Нет, есть. — Кэсси села в постели; ее блестящие волосы покрывали плечи шелковистой волной. — Ты все правильно сделал. Я хотела, чтобы ты меня поцеловал. Я хотела большего.

Она сделала глубокий вдох, и глаза Амира поневоле устремились к ее вздымавшейся груди, обрисованной тонкой тканью рубашки. Под его пристальным вниманием ее соски превратились в острые пики. Он сжал в руке подушку, стараясь прикрыть ею свою возбужденную плоть.

— Ты передумала. Ничего страшного. — Амир пожал плечами с деланой небрежностью. Но движение получилось резким, нескоординированным, словно он плохо владел своим телом.

Полный решимости закончить неприятный разговор, он снял часы и бросил их на столик у кровати, но промахнулся.

— Я подумала, ты не будешь против, — поспешно сказала Кэсси. — Я нашла их в сумке с туалетными принадлежностями, когда хотела позаимствовать у тебя расческу.

«Они» оказались аккуратной стопкой презервативов.

Амир смотрел на них, ничего не понимая. Он всегда брал с собой в путь презервативы, мыло и зубную пасту. Они лежали в сумке еще с его последнего путешествия. Конечно, он не думал, что они ему пригодятся в лагере Мустафы.

— Скажи что-нибудь, Амир.

Что сказать? Что он человек из плоти и крови и не вынесет, если она передумает еще раз?

— Это ошибка, Кэсси. Этим утром ты испугалась. — Он развернулся, и его взгляд тут же упал на ее приоткрытые алые губы.

— Дело не в тебе. Я просто вспомнила…

— Да, могу себе представить. — Должно быть, страшно было вновь испытать чувство беспомощности, как при похищении. — Но секс со мной — не лекарство от твоих страхов.

Ему самому не верилось, что он все это толковал.

— Ты ничего не знаешь о моих страхах! — Она вздернула подбородок, и он вновь был поражен силой ее духа.

Это качество привлекало его так же, как и ее роскошное тело.

— Утром ты будешь рада, что мы не…

— Нет, не буду! — Ее голос был резким. — Я знаю, чего я хочу, Амир.

Сколько раз Амир слышал эту фразу или слова, ей подобные? Сколько раз женщины — облаченные в шелка сирены или гламурные светские дамы — приглашали его к себе в спальню? И не счесть. Но никогда прежде он не видел в их глазах такой искренности. Он отвернулся, сжимая в руках подушку. Отвергнуть Кэсси было самым тяжелым решением в его жизни, но он больше не мог рисковать. Очевидно, она все еще была под впечатлением от похищения и не знала своих желаний.

— Не искушай меня, Кэсси.

Маленькая рука прикоснулась к спине, едва ощутимо, но этого было достаточно.

— Я хочу этого. Неужели ты не понимаешь? Все не так, как утром. Я знаю, что делаю.

Кэсси вытащила из его ослабевших пальцев подушку — он не успел ее остановить. Ее взгляд задержался на том, что эта подушка скрывала, и она от удивления открыла рот.

— Ты и правда меня хочешь.

— Конечно, я тебя хочу! — В том-то и беда! Он слишком сильно ее хотел и не мог себе доверять.

Ее губы изогнулись в довольной улыбке. Секунду спустя она стянула через голову свою рубашку.

И он пропал.

Ничто уже не могло ее спасти. Или его.

Амир сглотнул, не в силах оторвать глаз от ее груди.

В одежде танцовщицы она была сексапильной, но даже удивительно, как много скрывал атлас. Естественную красоту ее упругого бюста. Нежный оттенок ее призывно напрягшихся сосков. Ладони Амира зачесались, так сильно ему хотелось потрогать их. Он глухо застонал, и в шатре стало очень тихо. Подойдя к кровати, он сорвал покрывало. И только увидев ее полностью обнаженной, он замер, чтобы насладиться видом. Теперь он видел не только грудь Кэсси, но и ее молочно-белые бедра, нежные изгибы…