пришлось нести кузнецу. Тот разобрал и почистил механизм. А также сделал новый ключ. В уплату Крош был на побегушках в кузне два месяца.

На мой вопрос о том, стоило ли прилагать столько усилий, Крош без колебаний ответил, что, если бы ему снова представилась такая возможность, он поступил бы точно так же. В дальнейшие расспросы я не вдавался — захочет, потом сам расскажет. Да и какая мне разница? Кому-то нравятся лошади, кто-то вырезает фигурки из дерева или камня. Ну а Крошу нравится возиться со старым сундуком. А когда ужин был готов, не до расспросов уже было.

Я сонно лежал, поглаживая раздутый живот. Мысли, как обычно бывает в такие моменты, сменялись одна за другой, словно связанные между собой разноцветные платки, что, улыбаясь, достает из кармана фокусник.

Перед глазами неспешно пролетели самые запоминающиеся моменты сегодняшнего дня. Самый яркий, несомненно, — это предательство Фроди. Странное дело, особой злости или горького разочарования уже не чувствовал. Скорее наоборот — был рад, что Фроди показал свой истинный облик. Было бы хуже, если бы все открылось спустя некоторое время. Я не успел глубоко проникнуться дружеской симпатией к этому прохвосту.

Мама часто говорила: все, что ни делается, — все к лучшему. Пока не могу с уверенностью сказать, согласен ли я с ней, но в данном конкретном случае это выражение как нельзя кстати.

— Рик, ты спишь? — приглушенно спросил Крош.

— Еще нет, — сонно ответил я.

— Позволь задать тебе вопрос.

— Валяй.

— Сколько ты должен хозяину?

— Увы, Крош, но я не могу ответить на этот вопрос…

— Я понял. Ничего не говори. Ты дал клятву, — легко догадался мальчишка.

— А ты сколько должен? — поинтересовался я. — Или тоже дал клятву?

— Нет, — покачал головой мальчишка. — Никаких клятв нет. Как и долга.

— То есть как? — не сразу понял я.

— А вот так. Я свободный человек.

Я сперва не сразу осознал только что услышанное. А когда, наконец, до меня дошло, сон как рукой сняло. Приподнявшись на локте, я удивленно уставился на паренька.

— Ты весь вечер меня удивляешь!

Крош ухмыльнулся и сыто отрыгнул.

— Да, я такой! Мне нравится удивлять людей.

Видя мое состояние, он стал объяснять.

— Десять лет назад, еще до моего рождения, отец и мать прибыли сюда с большим караваном. Отец, как и твой, был шахтером. Купился, как и многие другие, на россказни глашатаев Бардана о богатой медной жиле. По правде сказать, жила действительно была, но не такая богатая, как о ней трепались. Первый год отец неплохо зарабатывал, даже домик небольшой прикупил в поселке. Мать хозяйство завела. Я уже был на подходе. Словом, счастливая семья.

Крош на некоторое время замолчал, глядя на свой сундук. Я его не беспокоил, знаю не понаслышке, как делиться сокровенным.

— Когда мне было два года, отец попал под обвал, — тихо продолжил мальчик. — Погиб, как и твой. Постоянно болеющая после родов мама пережила его на два года. После смерти матери меня приютил Хват — друг отца. Кто-то скажет, что мне повезло не остаться в четырехлетнем возрасте без присмотра взрослых. Я бы так не сказал… Как оказалось, Хват и его подружка приютили меня ровно на месяц. Этого времени им как раз хватило, чтобы продать дом и хозяйство моих родителей, а также все свое имущество и одним прекрасным утром свалить отсюда подальше. Меня, как ты уже догадался, в это прекрасное путешествие никто не пригласил…

— Как же ты выжил?

— О, Эрик! Это уже другая и более длинная история! — улыбаясь сказал Крош. — Я тебе ее как-нибудь потом расскажу.

На некоторое время на чердаке повисло молчание. Первым тишину нарушил Крош.

— Что будешь делать? — спросил он.

— Спать, — коротко ответил я.

— Это-то понятно… Ну а завтра-то что?

— Что-нибудь придумаю…

— Ты ведь понимаешь, эти подонки от тебя уже не отстанут? Завтра с утра Лютый приставит к тебе человека, и будет он пасти тебя до самого вечера. А потом все заработанное тобой снова отправится в карман к пахану.

Я зло сжал зубы. Твари! А ведь мне еще норму надо как-то сдавать. Долг отдавать. Плюс еда, одежда и жилье. Вряд ли Крош будет терпеть у себя чужака. Сегодня понятно — это часть сделки, а завтра уже надо искать новый угол.

— А почему Кнуд никак не реагирует? — спросил я.

— А ему-то какой резон ссориться с уголовниками? — ответил Крош. — Тем более, ходят слухи, будто у них с Лютым существует некий договор по «овцам».

— Каким еще овцам?

— А ты еще не понял?

— Хочешь сказать, что я для них овца?

— Самая что ни на есть настоящая, — без тени улыбки кивнул мальчик. — Как обросла шерстью, тут они ее и обстригают. Кнуд своих, Лютый своих.

— А как же Скоркс?

— О! — воскликнул Крош и поднял указательный палец вверх. — Меченый самый главный уголовник здесь. Ему все отсчитывают долю. Кнуд, Лютый, хозяин постоялого двора, пекарь… Все…

Видя, что с моих губ готов сорваться новый вопрос, мальчик опередил меня:

— И не спрашивай о хозяине. Такой порядок существует уже несколько десятилетий. Поверь, Бардан не дурак, которого можно просто так обвести вокруг пальца. Он прекрасно осведомлен о происходящем на своих землях.

— У него тоже свой интерес?

— Верно, — кивнул мальчик. — Равно как и у нашего барона. И уж если мы начали распутывать этот клубок, то и у самого короля… Вот кто, по сути, главный бандит и уголовник. А вместе с ним и жрецы, маршалы, генералы, министры. Там их много…

Я удивленно смотрел на Кроша. Откуда у восьмилетнего мальчишки такие мысли и познания? Словно угадав, о чем сейчас думаю, он улыбаясь произнес:

— Все это я услышал от одного старика-каторжанина. Он умер в прошлом году от чахотки. Сам он когда-то занимал высокий пост в столице. Но за какие-то грехи был сослан на рудники.

— Не удивлен. За такие речи кого угодно сошлют. Ты, кстати, будь осмотрительней. Вдруг твои слова услышат не те уши.

— Не переживай, — отмахнулся Крош. — Здесь все об этом говорят. Местный народ уже некуда ссылать. Это край мира. Хе-хе.

— А