И ведь знаю, что этот вопрос все осложнит, и все равно задаю его.

— Все-таки вызов? — поднимает бровь Михаил. — Сейчас узнаем.

Что? Сейчас?

Юдин стаскивает рубашку и бросает ее куда-то, боюсь, туда же, куда и кисточку. Вру. Не боюсь. Мне плевать, что там происходит с его рубашкой, потому что самое интересно происходит с джинсами. Их расстегивают. Мой взгляд приковывается к солидному бугру, обтянутому белым бельем, в районе ширинки.

Моя своевольная задница ноет, что все интересное происходит без нее.

Но не долго.

Одним движением Михаил снимает меня со стремянки и забрасывает себе на плечо. Плотоядно поглаживая мою пятую точку, он несет меня на второй этаж. Нет, я так легко не сдамся! Мне в голову приходит побрыкаться, и получаю увесистый шлепок по попе.

— Госпожа дизайнер, не стоит усугублять. Я и так еле сдерживаюсь, — рыкает на меня Юдин, но в его голосе только предвкушение. Создается впечатления, что накажут меня в любом случае, даже если я буду само послушной девочкой на земле. И от этого внутри что-то сладко вздрагивает.

В воображении проскальзывает картинка, как бы это могло быть, накажи меня Михаил. По-взрослому, без сантиментов.

Не удивительно, что меня предупреждения Юдина не останавливают, и я действительно нарываюсь.

Обзор перед глазами смазывается на секунуду, и вот меня уже усаживают на пояс и прижимают спиной к стене.

— Я не…

Рот мне закрывают поцелуем, и на какое-то мгновение я теряю связь с внешним миром. Карающий, яростный, подчиняющий, такой же не нежный, как и тогда в лифте, этот поцелуй срывает мне башню.

— Маринка, если ты не остановишься, — выдыхает Михаил мне в губы, — я трахну тебя прямо тут.

Я должна остановиться? Это все он затеял! Я кусаю его за губу.

— Не дойдем, — шипит Юдин. — Сама напросилась.

А дальше начинается кино для взрослых.

Опьяненная страстными поцелуями, я не сразу ощущаю, что боковая молния комбинезона расстегнута, и в нее проскальзывает Юдинская рука, хозяйским жестом сжимающая мою задницу. Зато, когда пальцы добираются до влажных трусиков, я чувствую мгновенно, потому что Михаил не медлит.

И секунду спустя во мне оказываются указательный, а затем и средний, большой ложится на клитор.

Словно острый разряд пронзает меня, стоит Юдину начать двигать рукой. Я постыдно теку и кусаю губы.

— Давай, Марин, не молчи, — горячий шепот опаляет мое ухо. — Ты мокрая для меня. Ты меня хочешь. Пока не попросишь, я не дам тебе десерт.

Черт, да! И вот так, и еще раз! Глубже!

Мы прижимаемся друг другу кожа к коже, его рука готовит меня, чтобы я могла принять в себя его член, а места ему нужно много, мне в бедро упирается нехилый такой стояк, который вызывает у меня трепет.

— Какая же ты тесная и нежная, как я и мечтал, — бормочет он почти несвязно и усиливает напор на бедную киску, утопающую в смазке. — Ну же, госпожа дизайнер, сдавайся. Я хочу тебя сзади.

Я тоже хочу меня сзади, но сдаваться не в моих правилах.

Кончаю я, вцепившись зубами в плечо Михаила, но не проронив ни звука, если не считать судорожных вздохов и прерывистого дыхания. Под закрытыми веками стреляют фейерверки, на секунду меня словно оглушает. Моя дырочка пульсирует и сжимается вокруг его пальцев.

Черт! Черт! Черт! Я кончила от его руки!

— Ладно, я не гордый. Мы еще раз повторим. А сейчас…

— Ау! — гулким эхом разносится голос от входа по первому этажу. — Мих, ты где?

Глава 20

Выражение лица Юдина непередаваемо.

Меня начинает разбирать смех.

— Смешно тебе? — шипит шепотом Михаил.

Давясь смехом, я киваю. Юдин в отместку оживляет пальцы внутри меня, вырывая у меня стон. Мне становится несмешно.

— Миха? — снова доносится до нас.

— Убью идиота! — цедит Михаил, а я опять начинаю всхлипывать от едва сдерживаемого смеха.

— Ну иди, убивай, — хихикаю я.

— Думаешь, мы закончили? — хмуро шепчет Юдин, красноречиво прижимаясь ко мне внушительной выпуклостью.

Я вместо того, чтобы проникнуться, роняю голову ему на плечо, чтобы заглушить ржач. Просто представила, как Михаил пойдет к своему гостю с «оружием наперевес».

— Стерва, — кусает меня за мочку уха Юдин.

Голос его звучит поощрительно, а у меня возобновляют свой бег только успокоившиеся мурашки.

Шаги мужчины становятся слышны отчетливее, и я начинаю ерзать, давай понять Михаилу, что меня пора отпустить.

Тихо матерясь он вынужден мне уступить. Я стараюсь не думать о сильных длинных пальцах, покидающих влажную не совсем сытую киску. Напоследок этот засранец поглаживает мне клитор, заставляя меня задрожать.

Мне даже в голову приходит шальная фантазия о сексе с риском быть застуканными, но я отгоняю ее, как невыполнимую. Риска никакого нет, нас сто пудов обнаружат в самый неподходящий момент.

Останавливает пытку пальцами раздавшийся рингтон мобильника Юдина. Видимо, приятель устает шарахаться по первому этажу среди стройматериалов и решает найти Михаила простым способом.

Юдину таки приходится выпустить меня из хватки. Пока он выуживает телефон из заднего кармана, я съезжаю по его телу вниз и пытаюсь утвердиться на ногах, чему не способствуют подгибающиеся колени.

— Ты сказал будешь на Солнечной, тачка твоя стоит. А ты где? — слышу я голос из динамиков еще до того, как Михаил успевает ответить.

— Сейчас подойду, — рявкает Юдин в трубку.

Не без удовольствия замечаю, что голос у него севший. Из хулиганства провожу рукой по бугру ширинки и получаю злобный взгляд.

— Марат уйдет, а ты останешься, — многозначительно говорит Михаил, убирая телефон в карман и поправляя член в джинсах. От того, как он смотрит на меня, у меня мгновенно тяжелеет внизу живота и пересыхает во рту.

— Посмотрим, — облизываю я губы.

— Черт, — психанув, Юдин разворачивается и сердито топает вниз, оставляя меня на недостроенной лестнице. Без опоры я благополучно сползаю на ступеньку.