Грин тихо ругнулся и сплюнул на песок, от которого под действием огня уже валил пар.

— Ты победила в схватке, но это не значит, что я прощу тебе предательство, — проворчал он, делая несколько шагов в сторону. На раскаленном песке ему явно стало жарковато. Но ничего, пусть попотеет — лекари говорят, это полезно для здоровья.

— Я уже сказала: инквизиторы узнали о тебе не от меня, — рыкнула я, делая шаг к бандиту и слегка сжимая пальцы.

Кольцо вокруг пленника сузилось, и старый вояка заметно напрягся.

— Не думаешь, что тебя мог сдать заказчик? — так как Грин упорно молчал, пришлось брать инициативу на себя.

— Нет. Этот эльф иногда лечил моих ребят. А недавно объявился с этим дурацким ящиком и сказал, что надо его уничтожить, — хоть на словах бандит и отрицал мою догадку, но отвечал бодро.

— Что за эльф? — я прищурилась, нехорошие подозрения зашевелились в душе.

Я знала, что иногда Нойрен лечит людей из бедных кварталов. Он узнал о моих способах зарабатывать как раз после одной из бандитских драк, когда я — еще юная, но уже полуживая первокурсница — валялась тут, истекая кровью, а товарищи привели «своего» целителя. Уж не знаю зачем эльфу, сильному магу, да еще и главе академической лечебницы, понадобилась такая работа — деньги его явно не интересуют.

Как только Грин описал внешность странного мага, я почти полностью утвердилась в своем предположении: высокий рост, прямой нос, светлые волосы и ярко-зеленые глаза, которые выдают своего обладателя даже в темноте. Речь явно о господине Варене.

— А не знаешь, почему тебя именно инквизиция допрашивала? Такие дела, как наше с тобой, обычно магический сыск расследует, — уточнила я, не давая Грину времени подумать.

Вояка все еще злился, и на меня — за то, что якобы сдала, и на себя самого — за то, что не смог одолеть «какую-то уличную девчонку».

— Понятия не имею, — наконец, бросил он сквозь зубы. — Сама в это спуталась, сама и разбирайся.

— Вообще-то ты меня впутал, — спокойно заметила я и сжала кольцо еще сильнее.

Грин зашипел — стало, похоже, слишком горячо, а Исая, до этого молча наблюдавшая за нашим разговором, вскрикнула. Я повернулась к ней, внимательно всмотрелась в расширенные от удивления глаза. Не похоже, что она побежит с докладом к инквизиторам, как только вернется в Академию, но все-равно на всякий случай придется объяснить ей, почему лишний раз контактировать со служителями светлого культа не стоит.

— Да отпусти меня, Реви! Я верю, что это не ты! — закричал Грин, когда пламя почти коснулось его кожи — задумавшись, я сжала руку сильнее, чем планировала.

— Убирайся из города и не смей показываться мне на глаза. Второй раз увижу — убью сразу, — угроза вышла какой-то обреченной и уставшей, и совсем не злобной, однако бандита перекосило. Он знал, чего стоят такие мои обещания, так что лишь молча кивнул.

Я тут же разжала пальцы, развеивая заклинание. Грин торопливо отполз назад и упал на холодный мокрый песок.

— А… с ним точно все будет нормально? — спросила Исая, косясь на бандита.

— Да какая разница? — пожала плечами я.

Куда сильнее, чем здоровье бывшего недруга, меня волновал Норен Варрен. Он — последний, кого бы я заподозрила в общении с инквизицией или в хранении запрещенных улик.

Новый день казался вполне неплохим ровно до того момента, когда я вспомнила, что первой парой сегодня урок этикета.

Судорожно пролистывала конспект, который оказался ужасно поверхностным и грешил пропусками огромного количества информации, и на негнущихся ногах направилась в аудиторию. Я и сама не могла понять, почему так волнуюсь из-за обычного занятия. Или все-таки не из-за него, а из-за преподавателя, который, едва скользнув по мне взглядом, принялся отмечать присутствие других студентов?

Я очень старалась слиться со стеной и надеялась, что Айзек уже забыл о своем обещании спросить меня первой, однако память у него оказалась, к несчастью, хорошая. И он с холодной улыбкой пригласил меня спуститься к его столу и продемонстрировать умение вести вежливую пустую беседу.

— Предположим, что я нанес дружеский визит в поместье леди Рэвилии и стою в дверях. Каковы действия хозяйки поместья? — спросил преподаватель, едва я оказалась рядом с ним.

Я еще раз попыталась вспомнить, о чем Айзек говорил в прошлый раз на лекции, но в голове метались лишь бесполезные обрывки фраз, в которых крайне мало смысла. Трижды мысленно прокляв тех, кто решил, что хорошие шпионы — а выпускники моего факультета часто пополняли их ряды, — должны уметь одинаково естественно вести себя и в городских трущобах, и на светских приемах, я глубоко вздохнула.

Позориться не хотелось, так что пришлось обратиться к гораздо более давним воспоминаниям, чем прошлая лекция.

Просторная комната с большими окнами, свет из которых падает на мягкие ковры, глубокие кресла, столы на изящных ножках, вазы с пышными букетами. По комнате изящно проплывают дамы в пышных платьях, они кокетливо закрывают лица веерами, когда смеются. Мужчины провожают их долгими взглядами, в которых возвышенное любование смешано с самой обычной похотью.

Спина будто сама собой выпрямляется, я в привычном изящном жесте развожу в сторону руки и делаю легкий поклон.

— Очень рада, что вы почтили своим присутствием этот дом, — слова, сказанные тихим и нежным, как будто и не совсем моим голосом, долетели как сквозь вату.

Я едва дышала, балансируя на грани между унылой реальностью с пыльной аудиторией и широким светлым коридором, по которому я, сложись жизнь иначе, вела бы сейчас знатного гостя.

Так же естественно подняла руку, и Айзек, плавно перехватив ее, коснулся губами тыльной стороны ладони. Я услышала откуда-то слева сдавленные восхищенные вздохи студенток, но знак внимания нисколько не поколебал моего душевного спокойствия. Восприняв его как должное, я сделала символические несколько шагов, и преподаватель подался за мной.

Бог огня, известный нам под именем Айзек.