— Здравствуй, дядя Филипп, — сказала она и зевнула.

— Как же ты от меня сбежала, Машенька? — укоризненно спросил Филипп и снизу вверх глянул на Колычева. — Вот ведь чудо, а, Ванька? Снова она!

— Это матушка Богородица меня поводила да к тебе вернула, — важно объяснила Маша. — Она мне говорила, что ты добрый.

Глава 15

ДОНОС

Солнечным утром на малом крылечке Опричного дворца опричник Федька Басманов и царица Мария Темрюковна состязались в стрельбе из самострелов по воронам. Федька и царица были почти ровесники, а потому забава одинаково увлекала обоих.

Царица оделась очень необычно — наполовину по-восточному, наполовину но-русски, наполовину по-мужски, наполовину по-женски. На ней были кафтан, шаровары и расписной платок с прозрачной вуалью, оставляющей открытыми только горящие смородинные глаза.

На лавочках крыльца лениво развалилась на солнце охрана — несколько других опричников во главе с Басмановым-старшим.

— Сбила! Сбила чёрную! — после выстрела ликовала царица.

— Значит, три на две в твою пользу, государыня… — бормотал Федька, прицеливаясь. — Сейчас я счёт уравняю…

— Если ты, Федька, больше меня ворон набьёшь, — под руку Федьке сладко прошептала царица, — я велю мужу тебе голову отсечь.

Мария Темрюковна коварно и ослепительно улыбнулась.

Федька тоже улыбнулся и отвёл самострел чуть в сторону.

— А если поддаваться будешь, велю руки отрубить, — сразу добавила царица.

— Не-е, лучше голову, государыня! — залихватски ответил Федька.

Мария Темрюковна звонко рассмеялась и наклонилась зарядить свой самострел. Федька выстрелил.

— Есть! — гордо сказал он.

На земле кувыркалась пробитая стрелой ворона.

Ворона упала под босые, посиневшие ноги мёртвого человека. Ноги не касались грязной земли: человек был посажен на кол.

Перед крылечком дворца торчали несколько врытых кольев, на которых были нанизаны казнённые бояре. Вокруг них роились мухи, но утренний ветерок отдувал смрад в сторону от крыльца. По плечам и свесившимся головам казнённых прыгали вороны.

Мария Темрюковна отодвинула Федьку, встала на его место и прицелилась, но вдруг перенацелила самострел пониже.

— А вот повеселее, чем ворона!.. — сладострастно прошептала она.

Алексей Басманов уже стоял рядом с царицей, разглядывая, кто же это осмелился приблизиться без приглашения.

— Государыня, это ж твой холоп, — напомнил царице Басманов-старший. — Нехорошо ради потехи портить пригодную вещь.

— Мой раб, правильно говоришь, — согласилась царица, выстрелила и с досадой посмотрела поверх самострела: — Увернулся, шайтан!..

Между казнёнными боярами к царицыному крыльцу пробирался монах Илидор — ключник митрополита Филиппа. Илидор был одет по-городскому. Позади него в трупе дрожала стрела Марии Темрюковны.

Илидор проворно спрятался за другого мертвеца, и меж рёбер покойника воткнулась вторая стрела.

— К государю я! — выглядывая из-за казнённого, жалобно крикнул Илидор. — Слово и дело государево!

Царица мгновенно разъярилась, опуская самострел. Любое «слово и дело» — это измена, а любая измена — угроза для её жизни.

Илидор подбежал к крыльцу, упал на колени и пополз вверх по ступенькам на карачках.

— К государю я!.. — повторял он, — Слово и дело!..

Царица опустила ногу на голову Илидора, останавливая монаха.

— Государь в отъезде! Говори мне! — приказала она.

— От митрополита… Господи… измена! — задыхаясь, выложил главное Илидор.

Алексей Басманов мимо царицы хищно бросился к Илидору. Царица убрала ногу. Басманов поднял монаха за грудки.

— К Малюте! — властно распорядился он.

Малюта Скуратов с семейством жил здесь же, в Опричном дворце. Алексей Басманов с Илидором ждали Малюту в сенях его палат. Опричник и монах сидели на лавке, как просители. Илидор молился.

Двери в горницу были раскрыты, и в сени доносились женские голоса и детские крики. Из палат в сени, ковыляя, выбрался хромой мальчик лет пяти. Открыв рот, он уставился на Басманова. Это был Гаврилушка, сын Малюты.

Алексей Басманов наклонился к нему, сделал пальцами «козу» и страшно завыл: «У-у!..» Гаврилушка залился смехом и попытался убежать обратно в горницу.

В сени с улицы вошёл Малюта и тотчас бросился к мальчику, подхватил его на руки, чтобы тот не споткнулся о порог. Держа ребёнка на руках, Малюта начал вытирать ноги о тряпку на полу.

— Я те сколько раз повторял, чтобы ты не бегал? — ласково и терпеливо укорял Малюта Гаврилушку. — Зацепишься ноженькой и головку разобьёшь!.. Когда батьку слушаться будешь, баловник?

Басманов встал, напоминая о себе.

— По делу, Лёшка? — как бы невзначай спросил Малюта.

— Ещё по какому, — многозначительно ответил Басманов.

Малюта заглянул в горницу.

— Ирина, принеси умыться! — крикнул он.

— Вот монах мой… — начал Басманов, кивая на Илидора, но Малюта открытой ладонью сразу остановил Басманова.

В сени из горницы вышла девушка с ушатом воды в руках и с полотенцем на плече. Она поставила ушат на лавку, где только что сидел Басманов.

— Ты чего за малым не следишь, дура? — раздражённо спросил Малюта у девушки. — Выдеру по жопе, не посмотрю, что сестра.

Ирина сердито поджала губы. Малюта бережно передал Гаврилушку ей на руки.

— Говори в ухо, — сказал Малюта Басманову, склоняясь над ушатом.

Малюта тщательно мыл руки, а Басманов шептал ему на ухо. Монах Илидор с ужасом смотрел в ушат. Вода в нём становилась красноватой. А Малюта неожиданно развеселился.

— Значит, и поп на той свадьбе гуляет? — переспросил он Басманова и потянулся за полотенцем, что висело на плече Ирины.

Илидор смотрел, как Малюта вытирает мокрые руки. На полотенце оставались розовые следы.

— Живём, Лёшка? — подмигнул Малюта Басманову, — А я-то уж боялся, что отодвинет нас долгополый!

Малюта снова взял Гаврилушку и принялся щекотать его в живот бородой. Мальчик забарахтался, хохоча, и цапнул Малюту за бороду.

— Ай, Гаврилушка, ай, боярин какой растёт! — заахал Малюта. — Тятьку Гришку за бороду таскает!.. Вот так тебе, тятька! Вот так!

Малюта убрал ребёнка от лица и поглядел на Илидора. Илидор вскочил бы, но у него от страха ослабли ноги.

— Иди к себе, — сухо велел ему Малюта. — Дальше следи. Не вздумай бежать. Я тебя и в пекле достану. А государю я сам доложу.

Царь Иоанн и Малюта в библиотеке играли в шахматы.

Библиотека Иоанна располагалась в просторной сводчатой палате. Здесь на поставцах громоздились книги в кожаных обложках с медными застёжками. Тома, примерно равные по росту, стояли рядами, а прочие книги — от огромных фолиантов до манускриптов размеров в ладонь — были сложены стопами, как подушки.

Кроме книг на полках лежали какие-то свитки, человеческий череп, стояли кубки, иноземные механические часы, подсвечники, скульптурки. По библиотеке бесшумно ходил седой и сгорбленный монах-хранитель, сверявшийся с большим списком в руках.

Иоанн и Малюта сидели на низеньких скамеечках перед невысоким столиком. Шахматные фигуры были вырезаны из кости.

— Мат, Лукьяныч, — объявил