пачку беломора, взял папиросу, смял кончик, — интересно разворачивается тут дело.

Задумчиво глядя куда-то в посадку, Вакулин закурил, выпустил густоватый дымок. Помолчали.

— Догадываюсь я про те слухи, что про нее ходят, — нарушил я эту задумчивую тишину, — Ивановна на собеседовании меня чуть не с потрохами своими зенками пожирала. Мне даже на секунду стало неловко.

— Угу, — снова промычал Вакулин, — были уже случаи. Да только умудрилась она все выставить клеветой да мерзким поклепом.

— Какие случаи?

— Так-с, — Во взгляде Вакулина, направленном к небу, заблестело вспоминание, — Алька у нас вдовая. Муж еешний, был подполковником. Погиб в начале года в Авгане.

— Вот это да, — я удивился, — короткий у нее получился траур.

— Да там, по всей видимости, и до гибели Сергея Павловича, Алька от него погуливала. Слухи были. А как умер, так вообще пустилась во все тяжкие, на старости лет.

— И сидит же еще, — сплюнул я травинку, которую пожевывал все это время.

— А тут вот какая интересная история была, — Вакулин щелкнул окурком на земляную дорогу, бегущую у начала поля, — всего про три ее интрижки я знаю. Сначала был, вроде как, молодой рабочий с Новокубанского сахарного завода. Потом какой-то журналист из Света Маяков. Ну и еще ходили слухи про курсанта с Армавирского летного училища. Вроде как видели Аллу Ивановну у него рядом с домом, в военном городке.

— Ну три человека, — хмыкнул я, — это уже настоящая статистика. И чего? Все ей с рук сошло.

— Еще как сошло, — Серьезно кивнул Вакулин, а потом сплюнул, — даже было у нас партийное собрание по этому поводу, а потом и суд. На собрание приезжал представитель из крайкома. На повестке дня были как раз «злые сплетни» что распространяют против Аллы нашей Ивановны. — Вакулин притворно заломил руки, — Ой как она на этом собрании убивалась слезами, да жаловалась, что ее, такую хорошую, оговорили со всех сторон.

Вакулин замолчал, да снова полез за папироской.

— Много куришь, — сказал я ему, — считай, одну за одной.

— Нервы лечу, — буркнул Вакулин и снова закурил, потом продолжил, — так вот. Закончилось все это дело несколькими выговорами. А те партийные, что «распространяли слухи» прилюдно извинились перед Аллой Ивановной.

— Ты гляди, — хмыкнул я снова, — изворотливая, зараза.

— Угу. А потом даже товарищеский суд был. Там Ивановна расправилась с одной бедной девочкой, молодая, только с комсомола в партию перешла. Зиной, вроде, звали. Говорят, были у них с Аллочкой контры. Вроде ушел от нее к Зине тот самый летчик с училища. Вот Алла Ивановна на нее и закусила удила. Ходила, строила девчушку, где не увидит и за просто так. Лишь бы-лишь бы. Ну у той накипело и выдала Зинка все, что думает про нашу Аллу Ивановну прямо посреди рабочего дня, в коридоре, на глазах у всех, кто там в этот момент по своим делам ходил. Вызвала ее Алла Ивановна на суд.

— Мне уже жалко девочку, — сказал я серьезно.

— Угу. Разделалась с ней Алла Ивановна жутко. Довела на заседании до слез, да нажала на судей так, что выкинули Зинку с партии. Еще и с позором. Тфу! — Сплюнул Вакулин, — а девочка-то, ничего плохого и не сделала. Только по девичьей своей натуре, влюбилась в статного парня. Эх…

Вакулин, видимо, раздосадованный такой несправедливостью, скрестил руки на груди и как-то сжался, будто бы закрываясь от окружающего мира. Я же, задумчиво глянул на все еще дымящийся его окурок, что тлел на утреннем ветерке.

— А как там с моим делом? — Спросил я наконец, переводя, кажется, не очень приятный Вакулину разговор в другое русло.

— А неплохо. Как я и думал, свистнул твое заявление Егоров, зараза такая. Но я его заставил вернуть. Они тебя в списки вступивших в комсомол отписали. Благо, и списки я его заставил прямо при мне уничтожить. Удобно получилось, — Вакулин хмыкнул, — потому как Аллы Ивановны вчера не было, осталась она в Красной. Так бы точно пришла бедолаге Егорову на помощь. А списки пускай заново пишут.

— Что за глупости-то? — Я удивился, — одно дело меня в списки написать, а другое, когда я об этом узнаю. Мог же и скандал получится.

— Алла Ивановна наперед не думает. Решает, так сказать, проблемы, по мере того, как к ним дело подходит. Я ж говорил, — Вакулин хитро скривился, — хитрая она, но глупая. Надо было списки быстро отправить в край, ну она и собиралась отправлять. А как оно потом выйдет, ей сейчас дела нету.

— Ну хорошо что с этим разобрались, — я улыбнулся.

Вакулин ничего не сказал сразу, посерьезнел еще сильнее. Помолчал пару мгновений. Потом все же начал:

— Есть тут у меня еще одна новость, Игорь. Тебе точно не понравится.

— Ну?

Тогда Вакулин рассказал мне о том, что Алла Ивановна пытается сейчас приложить все усилия к тому, чтобы лишить меня обещанной награды. Чтобы не место для Светки мне выдали в Москве, а одно только «Спасибо».

— Неужто она на меня так обиделась? — Удивленно поднял я брови.

— Вполне возможно. А может, она еще чего-то от тебя ожидала, но поняла, что ей не светит. Вот и озлобилась.

— Все может быть, — кивнул я, — да только у нас сейчас есть настоящее подтверждение, что она, в своем возрасте, гуляет с такими ребятами, что годятся ей в сыновья. Если в партии получат тому доказательства, это по ней сильно врежет. Так явно опростоволосившегося партийца быстро с места попрут.

— Попрут, — покивал Вакулин, — да только нужно что-то им такое представить, какие-то такие доказательства, чтобы тут ни у кого сомнения не было. Я тоже уже подумал о таком пути, Игорь. У умных людей мысли сходятся.

— Да ладно тебе, Евгений Герасимыч, — отмахнулся я, — есть у тебя мысли, как это все можно устроить?

Мы оба замолчали в задумчивости. Вдали рокотали своими моторами комбайны. Загоготали вдруг шоферы. Кажется, кто-то рассказал веселую шутку или анекдот.

— Тебя они точно не видели? — Спросил Вакулин.

— Нет. Успел я спрятаться.

— Угу, — он снова задумался, — мало у нас с тобой сведений. Надо бы еще пособирать, узнать как-то, где они