двигаться». Но у меня были серьезные пробелы – не хватало знаний по биологии. Те курсы, которые я прослушала в высшей школе, заканчивались на изучении пищеварительной системы животных и т. и. Поэтому неудивительно, что до этого самого момента мне и в голову не приходила мысль об изучении животных, о том, чтобы строить свою научную карьеру в этой области. Не раз, когда я лежала ночью без сна, я думала: «Как бы я хотела изучать коммуникацию человека и животного, а не заниматься столь скучным предметом, как химия! К тому же я уже потеряла к ней интерес». Однако дело было в том, что у меня было университетское образование, глубокое знание химии. Я даже предпринимала попытки сделать карьеру в этой области. И это несмотря на то, что у меня было немного знаний именно как у ученого-практика в области химии.

Джон Доулинг, у которого мы жили, был профессором биологического факультета Гарварда. И это была настоящая удача: он как раз мог дать мне ценный совет, сориентировать меня. Помню его слова: «Да, действительно, изучение мышления животных – настоящая наука. Мы занимаемся подобными исследованиями здесь, в Гарварде. Если Вы действительно хотите исследовать эту область знания, почему бы Вам не отправиться в Музей сравнительной зоологии и не побеседовать с его сотрудниками?» Я последовала совету Джона и стала посещать лекции музея. В частности, занятия и семинары, посвященные изучению поведения птиц, а также развитию детей, процессу освоения языка детьми. Я запоем читала всевозможную литературу, которая могла сориентировать и направить меня, помочь в изучении выбранной мной темы. Я по-прежнему отдавала положенное количество часов научным занятиям, чтобы закончить свою диссертацию по химии. Но мои устремления были уже совершенно иными. Я чувствовала, что нашла свое призвание.

Я узнала о таких исследователях-первооткрывателях этой области научного знания, как Аллен и Беатрис Гарднер, Дэвид Премак, Дуэйн Рамбо. Я слушала также лекции Питера Марлера (Peter Marler) о его открытиях, связанных с тем, как птицы учат свои песни. Я была совершенно очарована этим впервые открывшимся для меня миром знаний, новых не только для меня, но и для самой науки. Меня завораживали не только эти научные исследования, но также энтузиазм тех, кто их проводил. Эти ученые пытались обучать животных зачаткам человеческого языка, оценивать степень развития их мышления и коммуникативных возможностей. До этих работ мнение научного сообщества в отношении психики животных было далеко не лестным: считалось, что они своего рода автоматы, которые только отвечают на стимулы – воздействия со стороны окружающей среды, считалось, что они делают это совершенно бездумно, не отдают себе отчета в своих действиях. Зарождающееся новое направление полностью меняло эти представления – это была почти революция. И я тоже хотела в ней участвовать.

Единственный вопрос, который передо мной стоял, – какое же именно животное мне стоит выбрать в качестве объекта для изучения. Ответ был очевиден – птицы. Они усваивают и запоминают свои песни, а из своего опыта общения с попугаями я знала, что они могут заучивать слова (по крайней мере, некоторые). В тот период изучение коммуникации человека и животного осуществлялось на примере шимпанзе, с птицами никто не работал. А я знала, что птицы очень умны, и верила в их способности к освоению зачатков человеческого языка.

Кроме того, с практической точки зрения работать с птицами намного проще, нежели с шимпанзе. В моих поисках живого существа, способного к усвоению человеческого языка, мне приходилось выбирать между попугаями или врановыми (воронами, воронами и сходными видами). Потребовалось немного времени, чтобы убедиться в том, что попугаи более способны к усвоению речи, нежели врановые или же их собратья. Легче всех учились и говорили наиболее чисто африканские серые попугаи.

В наше время серые попугаи жако – самые любимые и широко распространенные домашние питомцы. Однако таких попугаев начали держать дома более четырех тысяч лет назад. В иероглифических текстах Древнего Египта есть изображения этих птиц как домашних питомцев. Они жили также в домах знатных семейств Греции и Рима. Генрих VIII тоже не обошел вниманием попугая жако. И конечно же, долгое время такие птицы пользовались особой популярностью у португальских пиратов – были верными спутниками в дальних путешествиях. Кроме того, жако очень красивы, у них изысканное оперение серого цвета, белый ободок вокруг глаз и хвост ярко-красного цвета. Также я узнала, что жако очень ценят внимание, они формируют весьма крепкие эмоциональные связи с человеком. Таким образом, создаются совершенно особые отношения между птицей и ее хозяином.

Я решила, что все эти вещи, связанные с эмоциональной составляющей, совершенно не будут иметь ко мне отношения. Я ведь заводила себе не домашнего питомца. Я выбрала этот вид попугаев для проведения научного исследования лишь потому, что было известно, сколь они умны. В 1950-е годы немецкий зоолог Отто Келер (Otto Koehler) опубликовал свои работы, перевернувшие все привычные представления о психике птиц. По его данным, серые попугаи необыкновенно успешны в оценке множеств и оперировании цифрами, а один из его сотрудников, Дитмар Тодт (Dietmar Todt), продемонстрировал, что эти попугаи с готовностью обучаются человеческой речи именно в процессе социального взаимодействия. Это всё, что было известно о том виде попугаев, который я собиралась сделать объектом своего научного исследования. Больше информации не было. Однако даже известные к этому времени показатели когнитивных способностей жако показались мне достаточными для принятия решения.

Я закончила диссертацию по теоретической химии в мае 1976 года. С 1 января 1977 года мой муж Дэвид начал работать на факультете биологии в Университете Пердью (Уэст-Лафайетт, штат Индиана). Я очень надеялась, что смогу начать свою работу с птицами на факультете, где работал Дэвид. В июне 1977 года мы приехали в зоомагазин «Ноа Арк», расположенный недалеко от аэропорта О’Хара в Чикаго. Я периодически созванивалась с директором зоомагазина и знала, что у него подрастало восемь птиц, которые родились в неволе.

Зоомагазин был поистине огромным, он весь был наполнен звуками, которые издавали различные звери и птицы, чьи-то будущие домашние питомцы. Директор магазина поприветствовал меня, показал, где находятся попугаи жако. Я увидела огромную клетку с птицами этого благородного вида возрастом один год. «Кто Вам больше нравится?» – спросил меня директор. Я покачала головой, потому что совершенно не представляла, как можно было выбрать. Я ведь думала о том, что начинаю научное исследование, которое сможет приоткрыть миру когнитивные возможности серых попугаев. Я подумала, что лучше всего случайный выбор, наудачу. «Почему бы Вам не выбрать птицу для меня», – попросила я директора магазина. «Хорошо», –