– Пока, дорогая. Как только – так сразу.

Впрочем, надолго пропадать ему не пришлось. Расторопный Прохоров узнал нужную Зориной информацию за пять минут.

– Еще раз привет, любимая, – иронически сказал Скворцов. – То, что ты просила, готово. Итак, репетиция в цирке началась в три часа. Кроме нее, в два состоялось небольшое совещание, где наш артист присутствовал. Это все, что о нем известно.

– Спасибо, – поблагодарила журналистка.

Костя хмыкнул:

– Может, ты уже готова сказать, он ли убийца?

– Не готова, – призналась Катя. – Пока у меня не все сошлось.

– Ну работай. Поцелуй за меня Полинку.

– До встречи, дорогой.

Зорина положила телефон на тумбочку и села в кресло возле манежика. Она напряженно думала. Итак, ее преследователь не Липский. Но тогда кто? Сейчас, когда страх немного прошел, Катя старалась успокоить себя: а был ли преследователь? Как у Горького, а был ли мальчик? Может, мальчика-то и не было? Во всяком случае, она никого не видела, когда села в такси. Вдруг ей показалось? Даже если от темного дерева отделился силуэт и пошел за ней, это вовсе не значит, что кто-то хотел свести с ней счеты. Вероятно, это житель района просто отправился домой или из дома. Эта мысль показалась Кате разумной. В самом деле, нельзя быть такой трусихой. Ноги перестали дрожать. Она прошла на кухню и заварила крепкий чай. Если Костик придет так скоро, как обещал, они поужинают и почаевничают. На смену страху пришел аппетит, и журналистка уже с вожделением поглядывала на накрытые полотенцем пельмени на разделочной доске. Поскорее бы пришел муж! Кроме аппетита, на смену страху явились и новые мысли. Зориной показалось разумным зайти на работу к Нине Лапиковой и поговорить о ней с ее коллегами. Разумеется, санаторская подруга Оксана сообщила немало интересного, но коллектив, в котором Нина трудилась не один год, вряд ли знает меньше. Тем более станция «Скорой помощи» находилась совсем недалеко от ее дома. Подумав, что завтра нужно снова привлечь кого-нибудь из бабушек, Зорина налила в чашку заварку и плеснула кипятку. «Если Костя не вернется в ближайшие полчаса, – подумала женщина, – то ряды пельменей поредеют». И в самом деле, не умирать же с голоду!

Скворцов пришел домой раньше. Услышав скрежет ключа, Катя поставила чашку с чаем на стол и бросилась в прихожую. Через секунду она уже обнимала мокрую от растаявших снежинок куртку мужа.

– А я решила полакомиться пельменями без тебя, – призналась журналистка.

– Не наговаривай на себя, – Константин выглядел усталым и недовольным, но улыбался. – Моя женушка никогда не оставит меня голодным.

– Никаких зацепок? – поинтересовалась супруга.

– Никаких, – признался Скворцов. – Кроме этого, Кравченко наверняка будет требовать, чтобы мы интенсивнее занялись поисками убийцы Пескарева. Говорят, он ездил к генералу и вернулся злой, как собака. Чувствую, завтра утром нас ожидает та еще оперативка!

– Сочувствую, – вздохнула Зорина. – Но давай на время забудем о делах. Я пошла варить пельмени.

Костя сглотнул слюну:

– Вот я и удивляюсь, почему ты еще стоишь здесь?

Журналистка круто развернулась, подражая военным, взяла под козырек и строевым шагом направилась на кухню. Константин надел тапочки и заглянул к дочери:

– А как моя маленькая?

– Па, – Полина протянула ему указательный палец. – Ри.

Ри – на ее языке означало «смотри».

– Одну минутку, только помою руки, – сообщил майор девочке. – Мне очень интересно посмотреть, как растут твои дочки. Ты же у нас растешь не по дням, а по часам.

Пока Катя возилась с пельменями, Полина показала отцу всех своих кукол, подаренных бабушками, с гордостью разглаживая пальчиками их нарядные платьица.

– Милый, иди кушать, – позвала Зорина, и Костя подмигнул дочурке:

– Пойдем, дорогая. Думаю, у мамы тоже есть для тебя кое-что.

Полина с удовольствием вышла из манежа и уцепилась за папину руку.

– А самой пройтись не хочется? – поинтересовался мужчина. Дочь лукаво поглядела на него голубыми глазенками и сделала несколько неловких шагов. К маме. Та приняла ее в свои объятия:

– До чего же прелестный у нас ребенок! Но пельмешки кушать она сейчас не будет.

Впрочем, девочка и не выразила желания разделить с родителями ужин. Она села в свой стульчик и вдруг широко зевнула.

– Ой, мы, кажется, хотим спать, – Зорина подскочила и бросилась к девочке. – Костя, ужинай пока сам. Я сейчас ее уложу.

– Мы с ней прочитали почти всего «Доктора Айболита», – сказал Скворцов.

– Понятно. Идем слушать про Бармалея.

Однако Полина не захотела слушать сказки. Она повернулась на бочок и сразу засопела.

«Устала», – решила журналистка, еще немного посидела с малышкой. Потрогала ее лобик и отправилась к мужу. Скворцов уже приканчивал вторую тарелку.

– Твои остыли, – сообщил он жене.

– Не радуйся. Поем и холодные, – усмехнулась Катя и взяла вилку. – Знаешь, я думаю завтра поехать на работу к Лапиковой.

– Разумно, – заметил муж, жуя пельмень. – Мне давно следовало послать туда Петю, однако в последнее время он нам был необходим.

– Скажи лучше, в этом не было особой необходимости, – бросила Зорина. – Каждый хоть немного надеялся, что женщина жива. Кстати, а ту несчастную, найденную расчлененной, кто-нибудь опознал?

Костя покачал головой:

– Даже никто не ищет. Это вообще очень странно. Между прочим, по этому трупу, кроме маленького шрама ниже пупка, тоже нет никаких зацепок. Павел опасается, что в нашем городе начал орудовать маньяк.

Журналистка быстро перекрестилась:

– Упаси боже! Его только нам не хватало.

– И не говори, – Скворцов нажал кнопку электрического чайника. – Но все же очень странно, что женщину не ищут. Михалыч говорит: судя по внутренним органам, она не похожа на алкоголичку, а значит, еще недавно была вполне приличной особой. У нее наверняка есть квартира, а значит, соседи, она наверняка работала, а значит, имеются коллеги. Я предположил, что женщина сирота и разведенка. Но даже при таких фактах у нескольких человек есть причина забить тревогу.

Зорина задумчиво водила вилкой по тарелке:

– В наше время наблюдается какой-то синдром человеческого равнодушия. И я не знаю, как с ним бороться.

Костя допил чай и встал:

– Знаешь, дорогая, давай-ка отправимся спать. Мы оба чертовски устали, а завтра, как всегда, нелегкий день.

– Я согласна с моим мужчиной, – женщина стала собирать тарелки со стола. – Ты иди прими ванну, а я помою посуду.

Когда Катя, сделав все дела и приняв душ, пришла в спальню, супруг так же сладко посапывал, как их маленькая дочурка.